Комиссар. Мария Свартур

комиссар и не мог. Его положили слегка на возвышенности, так что он мог видеть большую часть ущелья. Он повернул голову в сторону реки. В отдалении Али, с черными от горя и недосыпа глазами, и еще один молодой смуглый парень складывали из заготовленных накануне дров погребальный костер. «Мне хватит», – вспомнил Степан слова шаманки и его взгляд упал на поляну, ограниченную кустами барбариса, где две женщины готовили тело Мачик к погребению. Он вздохнул и стал смотреть вверх, в белый день, в надежде, что пустота вернется. Прибежал чернявый мальчишка и уселся рядом, скрестив ноги: в его обязанности входил надзор за немощным комиссаром. Выдержав три минуты молчания, он легонько потыкал корсет Степана пальцем и участливо спросил:

      – Болит?

      Степан не ответил. Он хотел побыть один. Но мальчишка не сдавался.

      – Меня зовут Ирвин, – сказал он. – А ты ― церковный комиссар. Мне нравится твоя шинель. Кроме церковников никто не имеет права носить шинель? Правда?

      Степан продолжал молчать. В небе он поймал взглядом парящего хищника и теперь безучастно двигал глазами, следя за птицей. «Какая огромная птица», – думал Степан. – «Орлан?»

      – Тебе чего-нибудь надо? – настаивал пацан.

      – Нет, – отозвался Степан. Орлан улетел. – Да. Пить.

      – Сейчас принесу, – Ирвин вскочил и унесся.

      Через несколько минут он вернулся с большой пиалой, наполненной прозрачным светло-коричневым отваром. Он также притащил свернутое одеяло и подсунул Степану под голову, чему тот был несказанно рад.

      – Давай я тебя напою, – сказал он и ловко приподнял Степану голову, приставив пиалу к его губам. Отвар был очень горьким и, Степан, морщась, отпил половину.

      – Воды нет что ли? – проворчал он, откидывая голову на одеяло.

      – Это лечебный отвар. Мама приготовила специально для тебя. Она врач, – с гордостью сказал мальчишка, и, сделав важное лицо, добавил, – фар-ма-ко-лог! Это тебе не в тапки срать, – и бесшумно засмеялся, вполне довольный собой.

      Степан слабо улыбнулся в ответ. «Что ж», – подумал он, – «печаль многих сгубила, а пользы в ней нет8».

      – Скажи, Ирвин, долго я спал? – спросил он.

      – Нет, – ответил мальчишка, – сейчас три часа дня, а вы свалились где-то после полуночи. Слушай, – встрепенулся он, – ты же ничего не знаешь! Сейчас я тебе все расскажу.

      Он бесцеремонно подвинул ноги Степана и устроился на кошме.

      – Короче, – начал он, – дядя Сергазы приехал вчера ужасно мрачный. Сказал, чтобы все готовили оружие, ночью будем охранять ущелье. В общем, все собрались и поехали на хребет. Меня не взяли. Старший брат, это он Али помогает, тоже хотел пойти с ними, но дядя приказал ему охранять нас. Ближе к полуночи такое началось! Сидим мы дома, вдруг собаки в дверь скребутся, чуть дверь не растерзали. Открываем, они хвосты поджали и под лавки! Забились там и скулят. Это наши-то алабаи! Что такое? Мы с братом и тетей Сарой взяли фонари и пошли на улицу. Отара в загоне волнуется. Овцы блеют и крутятся как сумасшедшие, рвутся наружу. Мы держали