Бишаньяу сидел за рабочим столом, заканчивая заполнять карточку. Лиза скромно присела сбоку от него, попав в его исполинскую тень.
Он закончил писать.
– Отдашь Биньямиру, – сказал доктор и сунул ей в карман фартука сложенный вчетверо листок с указаниями. – Ты крепкая, думаю, тебе будет позволено прожить достаточно долго.
«Долго? Это до 25 или 28?» – зачесался язык у Лизы, но она смолчала. В горле у нее будто целый ком опилок застрял. Она подумала, что надо бы поблагодарить доктора за комплимент ее здоровью, но вдруг не справилась с эмоциями и в сотый раз залилась краской, кокетливо убирая прядь за ухо. Она умирала от любопытства: заметил ли он перемену, оценил ли? Ее начинал раздражать собственный пылкий организм, которому каждый раз, стоило ему угодить в личное пространство врача, становилось душно, а пальцы без разрешения скручивали край нового фартука. Она печально свела брови, уставившись на красивые руки доктора, на его крепкие ногти, покрытые канавками замысловатых завитков.
– Может, у тебя есть ко мне вопросы, Лиза? В следующий раз мы встретимся через год, если повезет.
Вежливый и дружелюбный тон голоса выдернул Лизу из ступора, воодушевляя на подвиг. Конечно! Ей очень хотелось выговориться, хотелось задать тысячи вопросов… Хотя нет. Ей просто хотелось, чтобы он без предисловий овладел ею. Чтобы она наконец почувствовала, каково это – быть с мужчиной. Она миллион раз представляла, как их энергии, сорвав затворы и освободившись от всех приличий, выплескиваются и перемешиваются в единый поток. Она миллион раз мечтала, чтобы ей сделали приятно, пусть даже это будет поначалу сопровождаться дискомфортом, но она готова была стерпеть все что угодно, лишь бы избавиться от сводящего с ума зуда. Ведь это было неотъемлемой частью жизни. К своим восемнадцати Лиза уже познала – увы, только в теории – то таинство, что мужчины берут своих женщин почти каждый день и обе стороны урывают свой кусочек удовольствия. У Лизы никогда такого не было, и она знала, что не будет.
Она разомкнула пересохшие губы.
– Скажите, доктор, – проговорила она, – вот к вам же придут другие девочки после меня… и до меня приходили, вы их тоже осматривали, и… на ваш взгляд, какие они? Они лучше меня?
Доктор, конечно же, заметил распущенные волосы и обостренную работу ее сердца. Его вторая пара ноздрей едва заметно подрагивала. У него был внушительный опыт работы с обоими полами человеческой расы, и, внимательно изучая Лизу, когда та вымучивала свой вопрос, он видел, как под микроскопом, что на самом