Прекрасное человеческое существо. Мария Прукс

также плетью свешивались с копчика, а у мужчин… Любопытная Лиза никогда не упускала случая осторожно подсмотреть. Тонкое, промокшее насквозь полотенце мало что скрывало. Она посмотрела, не испытывая при этом ничего, кроме пособничества собственному любопытству. У мужских особей их расы внушительный половой орган был оснащен подкожной хрящевой косточкой, служащей естественной подпоркой для постоянного тонуса, и вдоль линии косточки свисала бахрома цвета самой беспросветной чернильной ночи. Признак зрелости. Своего рода символ мужского начала, на который в открытую пялились такие, как любопытная Лиза, – если выдавался шанс.

      Действительно, в этом что-то было. Лоснящиеся волосы слиплись в один гладкий локон и пристали к синему бедру папочки. Крупные капли воды не могли впитаться в него, поскальзываясь на жировой пленке. «Почти такие же водоотталкивающие, как мои кувшинки», – подумала Лиза. Она подняла глаза и встретилась с умными глазами папочки. Она не покраснела. Разве краснеют, когда разглядываешь занимательные вещички в экспозициях музея?

      Лиза давно привыкла к тому, что она человек, а ее папочка – нет. Мужские и женские особи были равными обладателями острых, как у акулы, зубов, подвижной мимики, жилистых хватательных лап вместо ступней, пепельных грив, которые никогда не седели, пепельных маленьких глазок и пепельных ногтевых пластин толщиной в несколько миллиметров. На каждой пластине папочки красовался знак: отличительный рельефный отпечаток, говорящий о принадлежности к самой многочисленной касте их общины – касте скорбящих. Существовали еще две: рабочие и Великие. За всю свою жизнь Лиза всего лишь пару раз сталкивалась с рабочими и ни разу не видела ни одного живого или мертвого Великого. Из подслушанных разговоров она выведала, будто бы…

      Лиза очнулась от горячего прикосновения. Она опустила взгляд. Папочка сжал ее ниже локтя, молча вознося ей благодарность. Его рука. Синяя, безразмерная, не лишенная изящности ладонь и бесконечно длинные фаланги с узловатыми суставами. Эти пальцы могли разорвать ее на две части, словно она – жухлый осенний листочек.

      …будто бы Великие исполинских размеров, их огромные ушные раковины бесперебойно улавливают биения сердец каждого жителя многомиллионного конгломерата, а на месте лопаток у них из спины вырываются кожаные крылья.

      От усердия и еще оттого, что в ванной накопилось достаточно пара, Лиза взмокла, под мышками расползлись непривлекательные пятна. Покончив с массажем, она отодвинулась от папочки. Ему полегчало, он перестал шипеть. Каким же крупным и мощным существом он представлялся в сравнении с хрупкой девушкой – и при этом нуждался в помощи более слабого! Но Лиза не раз покрывалась мурашками в присутствии этих прирожденных хищников. Папочка сидел, заполняя собой, казалось, половину комнаты. Он сидел и в то же время готов был молниеносно убить. Он просто сидел, а на его ляжках и согнутых коленях