– Ну наконец-то! – нервно воскликнул рыцарь своим настоящим голосом, который я, однако, не успел расслышать как следует, – Кхм-кхм… Проверь моё снаряжение и приведи в порядок. Скоро уже выступать, – повелел воин, взяв фальшивый тон.
– Не будете наряжать меня сатиром, или какой-нибудь другой сказочной тварью и заставлять меня давать какое-нибудь представление у входа в шатёр? – спросил я, вспомнив, как оруженосцы соперников Благородного льва отплясывали нелепые танцы и разыгрывали какие-то сценки, будучи переодетыми и покрашенными в водяных, единорогов и прочих представителей мифологической фауны.
– Я тебя нанял для работы, а не для этой ерунды. А теперь делай, что я сказал! – Лев постарался прикрикнуть на меня в приказной манере, но вышло у него это до безобразия нелепо.
– Хм-ф, ладно, как пожелаете, господин, – равнодушно отозвался я, всем своим видом показывая, что командный вскрик меня совсем не впечатлил.
Благородный лев удалился в ту часть шатра, которая была скрыта от меня плотной тяжёлой ширмой, а я приступил к протиранию щита и полированию копей.
Когда герольд продудел в жестяную медную трубу, отыгрывая клич, созывающий участников к ристалищу, я уже до бликов начистил ало-золотистый щит с изображением вставшего на дыбы вооруженного льва и зашлифовал копья для боя верхом до гладкости льда. И едва только воздух прекратил сотрясаться в столь зычном призыве, как рыцари выдвинулись на зов. Благородный лев тоже не остался глух к призыву и выскочил из шатра, едва тот зазвучал. Он уже хотел вклиниться в вереницу направившихся к ристалищу воителей, но я уговорил его пойти в самом её хвосте, чтобы не толкаться и избежать неудобств. Он со мной согласился. Я был рад тому, что сир прислушался к моим словам, избавив меня от необходимости толкаться среди других оруженосцев и лошадей, неся на своём горбу ношу в виде вооружения.
Придя к ристалищу и узрев трибуны, мне начало казаться, что они вот-вот сломаются под немыслимой массой веса, создаваемой взгромоздившейся на них толпой зрителей. Нижние лавки отвели люду низших сословий – батракам и ремесленникам. Их одежды, скупые на цветовое разнообразие, создавали противопоставляющий контраст пёстрым нарядам благородных господ, занявшим места в покатных галереях и ложах, расположенных повыше. В одной из самых крупных лож, размещённой по самому центру, расположился Сиаммский Дож и другие высокопоставленные лица, заседающие в Совином доме. Мне, отделяемому от них широким полем и толчеей