«Первый звонок», «посадка» – эти слова еще ничего ему не говорили.
Но тут раздался высокий металлический звук. Меркулов-первый, обернувшись, успел заметить, что звук прилетел от начищенного до золотого блеска колокола, висевшего на крыльце здания вокзала, в который только что позвонил исключительно нарядно одетый человек. На человеке была белая тужурке с вертикальным рядом золотых пуговиц, отутюженные синие навыпуск брюки и красная фуражка. На левой стороне груди, из-под клапана нагрудного кармана свешивалась серебряная цепочка от карманных часов. Особое положение человека, имевшего право звонить в колокол, подчеркивали белые нитяные перчатки.
С первым звонком пассажиры теснее сгрудились перед зелеными домиками на высоких колесах, по-прежнему не подававших признаков жизни.
Меркулов-первый опять увидел старика с корзиной, уже успевшего занять место у самой лестницы, ведущей на площадку вагона, и с высокомерным видом поглядывавшего на толпившихся позади него, не таких расторопных, как он, пассажиров.
Где-то близко раздался короткий гудок, и из-за поворота показался, непрерывно подавая короткие сигналы, паровоз, который теперь медленно двигался задом-наперед, накатываясь на зеленую гусеницу вагонов.
Меркулов-первый ждал, что паровоз вот-вот остановится, но тот вместо этого сходу толкнул первый вагон, который передал полученный толчок второму, а тот –третьему, и каждый вагон дергал и пихал своего соседа, как расшалившийся ученик, пока очередь не дошла до вагона третьего класса, бывшего последним, которому толкать было некого.
Это был старый, «сидячий» вагон, с керосиновым освещением, перевозивший вместе с людьми собак, поросят, гусей, кур, кроликов, бидоны с молоком, пустые корзины на продажу и корзины с ягодами и грибами, мешки с огурцами, сундучки с плотницким инструментом, солдатские заплечные мешки и прочий нехитрый скарб. Его всегда ставили в конец состава, и он смирился со своим положением.
От встряски гусеница-состав тотчас очнулась: окна в вагонах осветились, одновременно распахнулись все двери, и на площадки вышли проводники в темно-синей форменной одежде, с боцманскими дудками на груди и двухцветными, горевшими красными и белыми огнями сигнальными фонарями в руках. Фонари были поставлены на специальные полочки, чтобы красный огонь светил вперед, а белый – вбок, помогая проверять билеты у потерявших терпение пассажиров.
Предотъездная лихорадка – состояние заразительное – охватила Александру, не говоря о Меркулове-первом. Поэтому с дядей Борей попрощались наспех, перед самым подъемом в тамбур.
Нарядная обстановка вагона: лакированные деревянные диваны, салатовый цвет линкрустовых стен, мягкий свет плафонов ночного освещения, отражавшийся в никелированной отделке вагона, высокие багажные полки и особенное, подъемное, окно, место у которого было великодушно уступлено Меркулову-первому, так овладела его вниманием, что он не очень расстроился