Меркулову-первому дали кусок теши и янтарный осколок затвердевшей икры.
Вскоре его уложили спать на вторую полку, подняв для этого спинку дивана.
Постепенно вагон затих. Улеглись на свои полки женщина врач и будущий начальник ОТК, который, съев изрядное количество семги, теперь хотел пить, но стесняясь своего худого и слабосильного тела, не решался слезть с полки и поэтому злился на Балашова и Александру, которые сидели напротив него на нижней полке и болтали всякую ерунду. Еще он очень жалел выпитый портвейн и съеденную колбасу, и в этом тоже виня Балашова, у которого пошел на поводу, хотя каждый знает, что у моряков «денег куры не клюют». Он долго ворочался на своей полке, что-то недовольно бормоча себе под нос, но в конце концов затих и он.
Балашов и Александра не ложились и проговорили весь путь до Москвы, иногда выходя в узкий коридор перед кабиной туалета, чтобы постоять у открытого окна, с веселым оживлением вдыхая разбуженный скоростью теплый ночной воздух, пахнувший травами и цветами, хлебной пыльцой созревающих полей и прохладной сыростью бросавшихся под колеса поезда многочисленных ручьев и речушек.
Разорванные движением клочья паровозного дыма отлетали от мчащегося состава и застревали в неподвижных шатрах придорожных берез.
Сквозь учащенный пульс колес слышалось.
– Солнце не заходит…Лед до самого июля….Тюлени…Олени..Белый медведь отличный пловец…Северное сияние…Туманы…Пурга на неделю.
– Ах-ах! Подумать только…Неужели это возможно?
Александра изумленно округляла глаза, – чем не колеса, готовые раскатиться в счастливую даль, – прикидываясь незнайкой.
Ау, профессор арктической ботаники! Карл Иванович Гертнер!
Впрочем, девичья память коротка.
Поезд в Москву прибыл рано: еще не было шести часов.
Меркулов-первый поднялся вялый и его не взбодрило переодевание в белую матроску с синим отложным воротником, которой он очень гордился, и которая считалась его праздничным нарядом. Его не расшевелило даже обещание веселого, несмотря на бессонную ночь, дяди Балашова взять, когда он немного подрастет, в моряки. Он только вежливо улыбнулся и приткнулся всем телом к боку матери, не в силах бороться с вязкой дремотой.
Женщина-врач прикидывала во сколько ей обойдется перебраться на Курский вокзал и может ли она рассчитывать на помощь Балашова, чтобы выгрузить из вагона свой багаж и донести его до стоянки извозчиков, не прибегая к услугам вокзального носильщика.
Будущий начальник ОТК для себя уже давно решил, что из экономии будет добираться до наркомата пешком, благо – от прибытия поезда на Ярославский вокзал до начала рабочего дня оставалось целых три часа, перекусить также было выгоднее в наркоматовском буфете, и теперь, глядя отрешенным взглядом в вагонное окно, в уме выстраивал очередь из