*****
Натыкаясь на древесные стволы, одетый в язык странник принимает их за ноги слона и вслепую шарит руками: он рассчитывает нащупать тестикулы и хорошенько рвануть, чтобы толстокожая скотина обезумела от боли и умчалась прочь. Абориген ни за что не разует глаза, ведь если в упор взглянешь на чудовище, то оно немедля увидит тебя; а пока ты в упор не видишь слона, то и он тебя не зрит – гласит народная мудрость. Живя в согласии с этой давней мудростью, многие обитатели пригородов толком не представляют себе внешности слона. Поэтому не переживают, если хоботные громадины чинно шествуют сквозь дворики, спальни, трапезные, засиженные отхожие места и гаремы – люди принимают слонов за кротов и кроликов, а их бояться не принято. Как вы думаете, отчего у слона длинный хобот и большие уши? Да потому что при его появлении какой-нибудь обкуренный папаша говорит сынуле: «Малыш, вон кролик за морковкой припёрся. Поди-ка, потрепли его за ушки, за носик потаскай, чтоб он не таскался сюда больше.» И такое происходит из поколения в поколение.
Сталкиваясь с ногами реального слона, незрячий человек принимает их за деревья и прижимается к мнимым стволам, чтобы отдохнуть и сориентироваться. Для правильной ориентации и нормального отдыха он производит важнейший манёвр – крутится волчком, вопит и машет растопыренными руками. Ещё давние предки заметили, что таким макаром обстановка проясняется быстрее.
Беснуясь между ног удивлённого слона, человек рано или поздно натыкается на то, что болтается у животного между ног. Это закономерно, ибо кому под силу наткнуться на то, чего у слона нету между ног? Человек принимает находку за сочную лиану и тянет её изо всех сил. Абориген, упускающий возможность потянуть сочную лиану, сам долго не протянет – загнётся от обезвоживания и авитаминоза. Загнётся-то он сам, а вот разгибать придётся всей деревней. Односельчане не заправские костоправы и частенько разгибают не в ту сторону. В окрестностях полно несчастных, явно разогнутых не в ту сторону, и разогнутых так не по одному разу. Видите ли, пока люди опытным путём найдут правильную сторону, они вынуждены разгибать согнутого товарища в десяток чёрт знает каких сторон.
Дальнейшие взаимоотношения прохожего и слона принимают, в зависимости от нрава животного, характер любовный, экстатический или наоборот – трагический, не без примеси фарса. Впрочем, местные уверяют, что фарш получается намного чаще и гуще, нежели какой-то легковесный, разжиженный фарс. Итоговую груду фарша никто