Утешало, что пахло пока не моим мясом: я, как и мой товарищ, хорошо знал терпкий запах немытого себя. (Думаю, запах меня варёного отличается существенно.) Что касается Мбуки, он источал отнюдь не терпкие, а совершенно нетерпимые ароматы.
Размышляя таким образом, я убеждал себя, что и вмурованные в земляные стены кости тоже пока не мои: они чересчур старые, проторчавшие тут несколько десятилетий. А я находился в яме никак не больше нескольких суток, за это время мои кости не могли обветшать до такого безобразного состояния. Для пущей уверенности я посоветовался с приятелем:
– Как думаешь, Мбука, это наши кости торчат из земли?
– Насчёт ваших не знаю, а мои торчат из меня, – заявил Мбука, бегло пересчитав свои кости. Он считал их аккуратно, соблюдая технику безопасности, чтобы не порезаться: иные кости выступали из худосочного тела подобно грубо сработанным каменным лезвиям или наконечникам. Тот, кто рискнёт от всей души обнять Мбуку, получит множество колото-резаных ран, если загодя не облачится в кольчугу. Да, подчас кольчуга незаменима в тесном дружеском общении, а не только в бою. Подозреваю, костлявые аборигены и совокупляются в кольчугах, которые, должно быть, очень быстро изнашиваются. Неспроста местные ларьки сексуальных принадлежностей переполнены эротическими кружевными кольчугами.
– Вот эта рука в истлевшей перчатке похожа на вашу, мистер Чин. У неё семь пальцев, – Мбука полагал, что все уродливые кости очутились тут лишь потому, что некогда выпали из меня, а я был слишком пьян, чтобы их поднимать и вставлять на место. Мбука отлично знает, как непросто, будучи по мухой, водворить на место выпавшую кость: она всегда норовит втиснуться не туда, да так прочно, что не вырвешь без помощи крокодила или хирурга. Кстати, в здешних краях крокодил обычно совмещён с хирургом. И наоборот.
– Нет, Мбука, это не моё. Знаешь, меня бесит твоя привычка приписывать мне лишние пальцы…
– Белый господин так самоуверен; он никогда не слушает бедного Мбуку. Никто не слушает Мбуку. Потом белый господин не досчитается пары самых важных, самых умелых пальцев, да будет поздно, а Мбука не станет ковырять господину жуков из пупка и личинок из глаза. Не станет подтирать ему грязные места, потому что Мбуке надоело работать бумажкой, которую никто не стирает. Я уже позабыл, когда господин последний раз посыпал меня стиральным порошком