– Игорь.
– Грошик.
Так и не воспринимает Лёвик своего имени до сих пор. Всю школьную жизнь жаловался на родителей за своё имя: «Ну какой из меня Лев? Ещё бы Бизоном назвали». Лев из него и правда был никакенский. Он, как и прежде, оставался худеньким, невысокого роста парнем со смоляными кудрями и шоколадного цвета глазами. Такое нелепое с виду, да и по жизни существо, что хочется (как любит выражаться одна моя подруга) «обнять и плакать».
Ребята пьют за знакомство, мы с Лёкой наслаждаемся ароматным кофе. Больше скажу – Мустанг где-то раздобыл и шоколадку, и теперь мы ею лакомимся. Вот какой хозяйственный парень. Заботушка. Так и хочется расцеловать. Что это меня на нежности потянуло: обнять, расцеловать? Развезло, однако. Портвейн даёт о себе знать.
Лёвик сыграл и спел, как всегда, с болевым надрывом одну из своих недавних песен, я её не слышала:
Душа, куда пошла гулять?
А ну, к ноге!
Я буду жрать, слова харкать,
А твоё место нигде.
А твоё место заплевали суетой
И закидали баблом.
И отпускать тебя нельзя,
И жить с тобою влом.
Парни вспоминают общих знакомых. Оказывается, были вместе на некоторых фестивалях и даже слушали друг друга со сцены, но лично знакомы не были. На каком-то из фестивалей оба пересекались с Максом Шварцем (Максимом Шевченко из Калуги). Решают сыграть на две гитары одну из его песен. Из Мустанга-то певец не очень, а вот у Грошика голос – всем голосам голос! Как я обожаю слушать, как он поёт! Они исполняют темповую, разгоняющуюся и стреляющую прямо в сердце песню Шварца «Всё равно нас однажды добьют».
Постепенно возле нас собирается плотное кольцо слушателей. Лёвик явно в ударе, я бы слушала его бесконечно, но как-то незаметно подкрадывается время вечернего концерта, и мы дружно перемещаемся к сцене. По решению жюри в концертную программу вошли и наше выступление, и Лёвика (он – как один из лучших в номинации «Авторский акустический рок»).
Концерт проходит в драйвовом режиме. Народу на поляне собралось – яблоку негде упасть. Все подпевают, танцуют, жгут бенгальские огни, братаются. В общем, атмосфера праздничная.
Когда возвращаемся с концерта, у палатки нас встречает радостное всклокоченное существо вполне симпатичной наружности.
– О, наконец-то состоялась эта легендарная встреча двух барабанщиков! – патетически восклицает Мустанг. И Лёсик произносит фестивальную фразу-заклинание, звучащую рефреном любой встречи:
– Оба-на! За это надо выпить.
– Да ничего путного уже не осталось, – сокрушается Макс. – Только деревенский самогон – парни местные подогнали.
– О, дети мои, от меня фирменный напиток! – Лёсик ныряет вглубь палатки и появляется с бутылкой шампанского. – Называется «Фейерверк бытия» или «Выживает сильнейший». Короче, посуда какая вместительная имеется?
– Котелок подойдёт? – спрашивает Мустанг.
– А то! Выливайте сюда самогон, – командует Лёсик. – Так,