Находим свою мастерскую. В жюри заседают какой-то дородный дяденька с добродушным выражением лица и худощавый невысокого роста мужчина с хмурым взглядом. Такие колоритные типажи-антагонисты. Пока рассматриваю жюри, начинает играть незнакомая группа. Драйвовая группа, её очень украшает девушка со скрипкой, виртуозно музицирует. Мы не отстаём, тоже даём жару. Эх, здорово, что я сюда приехала! Интересно, займём мы какое-нибудь призовое место? Думаю, что да, поскольку поболеть за нашу группу (в лице Инги и Мустанга) в мастерскую приходили двойняшки в полном комплекте: и Валерик, и Лера. А также сопровождающие их лица.
К назначенному времени со всех ног бегу к сцене. Лёвик уже там. Обнимаемся ещё раз. Обожаю его! Он всё такой же обаятельный и непохожий ни на кого в мире. По стилю захудалой одёжки и длинно-патлатой причёске определяю, что хиппует. В руках у него до боли знакомая гитара. Господи, сколько ж ей лет?
Во внутреннем кармане своей обширной ветровки я заныкала бутылочку крымского вина, и мы удаляемся в глубь леса, чтобы распить её и поностальгировать. Хотела, конечно, выложить винго на общий стол, но тут такое дело… Ладно, половину отнесу своим, так уж и быть.
– Ничего о Летяге не слышала? – вопросительно смотрит на меня Грошик после того, как мы выпили за встречу и рассказали друг другу вкратце что да как. Я чуть было не ляпнула, что отец Киприан меня крестил. Но вовремя вспоминаю, что он просил держать язык за зубами.
– Как же не слышала? Мы с ним переписываемся. Только он теперь иеромонах. Отец Киприан.
– Неожиданно. Впрочем, всякие нестандартные обороты судьбы – это, видимо, и есть истинная жизнь, а всё остальное – лишь тусклое обрамление нашего бытия. Хочу к Летяге съездить, поговорить по душам. Дашь адрес?
– Конечно. Скажи, Грошик, кто бы мог подумать? Помнишь, как он в лётку хотел?
– Да, Вер, не вольны мы распоряжаться жизненными обстоятельствами. Но Мишаня молодец: не получилось у него служить небу, так он ещё выше забрался – сослужить Небесам.
– Это ты верно подметил. А то в армии бы остался – скорее всего в Чечню бы попал. Вообще страшное дело, что там творится.
– У меня такое чувство, что какой-то огромный дракон пожирает нашу страну. Ну и нас всех, живущих в ней. Недавно на ум пришло: если в слово «дракон» вставить букву «у», получится: «дурак он».
– Грошик, ты в своём репертуаре. В голове сплошные ассоциации. Впрочем, со страной нашей и правда не всё в порядке.
– Все словно с ума посходили, в обществе разлито, по выражению Кортасара, «ощущение всеобщей сдвинутости». Или всё наоборот? Иногда думаю: если вокруг все нормальные, значит со мной что-то не так?
– И не говори, Грошик, вообще ничего не поймёшь. Тоже часто думаю: я что, одна такая дура осталась, да мои родители ещё впридачу? Потом Инге позвоню или от Ритки письмо получу – и успокаиваюсь. Нет, я не одинока, много нас таких ещё, странно-совестливых. Хотя вокруг все повально чем-то увлекаются: Карлосом