Импровизировать я умею, этого у меня не отнять. Я соглашаюсь, и мы, захватив акустическую гитару, идём с Мустангом на берег озера. За нами увязывается и Макс со своей гитарой. Народу везде выше крыши, и мы уходим подальше, к камышовым зарослям, где людей почти нет и относительно тихо.
Парни начинают играть, и я погружаюсь в музыкальную энергию бытия, на время выпадая из реальности. Мустанг действительно классный музыкант, уж я-то знаю в этом толк. А вот поёт он не очень. Макс играет вполне сносно и совсем не поёт.
– Крутые композиции. Кто писал? – спрашиваю я, когда они перестают играть и вопросительно смотрят на меня.
– Я музыку пишу, тексты – Макс.
– А что не пел, Макс?
– Да я в этом деле не кабан. У Инги вот здорово получается, когда она волну поймает.
– Ну, это да, этого у неё не отнять.
Скоро уже вечерний концерт, и мы возвращаемся обратно к палатке. Тут только до меня доходит, что я не знаю имени Мустанга. Спрашиваю.
– Игорь, – с улыбкой отвечает. А он ничего себе, вполне даже симпатичный. И талантливый.
Авторов-исполнителей и музыкальных групп понаехало в этом году много, и на концерте разрешается исполнять только одну-две песни, не больше. Хорошо, что ребята мне сыграли, и я в голове уже прокрутила наиболее приемлемые варианты. Выступление наше прошло на «ура», Инга драйвово пела, мы играли с мощнейшей энергетикой, так что публика «стояла на ушах».
Я собиралась послушать других, но кто бы мне дал – уже тащат отмечать наше успешное выступление и мой дебют. Как бы мне «раствориться в тумане»? Мой организм просто не вынесет такого количества спиртного. Решаю исчезнуть под предлогом туалетной надобности. Макс увязывается провожать, еле отбиваюсь.
Здесь есть один общественный туалет для всех, вполне приличный. Только я забыла, где он находится. Ладно, пойду куда глаза глядят, язык до Киева доведёт. Спрашиваю дорогу у попадающихся «аборигенов» и благополучно добираюсь до нужного места. Хм, а вот обратно куда идти-то? Я ж не помню, где наша палатка. Ладно, была – не была, авось найду. Стремительно темнеет, и во мне зреет тревога, что я не отыщу свой родной костерок.
Прохожу мимо многочисленных костров и разношёрстных компаний. Везде свои песни, свои беседы. Некоторые песни совсем не знаю. Если цепляют по тексту или энергетике исполнения – останавливаюсь послушать.
Мгновенно ложится на душу песня-отчаяние про безнадёгу и крылья под капельницей. Дослушав её до конца, спрашиваю, кто автор.
– Песня Вени Дркина, – отвечает исполнитель. – Я на «Оскольской Лире» услышал.
– Веня классно поёт, – добавляет кто-то сбоку. – И песни крутые. С одной стороны – стёбные, а с другой – романтические. Эдакая стёбная романтика. И какая-то сила внутренней правды. Колоритная смесь.
Веня Дркин. Ещё одно новое для меня имя. Стараюсь запомнить.
Совсем не вписываются в стилистический ряд фестиваля песни, что горланит местная молодёжь, приехавшая «оторваться» под предлогом музыкальной