Исповедь. Роман в двух томах. Том 1. Закир Ярани

просидел за своим столом с учебником русского языка в желтой обложке. Язык был ужасно тяжелый и заковыристый, мало похожий на польский, больше на украинский, но не менее сложный. Как читать русские слова, написанные на особом алфавите, восходящем к греческому, Тим уже разобрался, но точно произносить их в разговоре, а тем более хорошо запомнить разнообразные, полные всевозможных исключений грамматические правила ему никак не удавалось. Точнее, упорным трудом он все равно овладел бы и таким сложным языком, как русский, но времени совершенно недоставало. Иногда Тима охватывало чувство раздражения: он был высшим человеком, принадлежащим к самой развитой расе, новым хозяином этих земель, но не мог внятно объясняться с местным населением, которое должно было видеть в нем господина и покровителя. Он дал себе зарок: после войны там, где ему назначат место службы, непременно досконально изучить язык местного населения, чего бы это ни стоило, даже если придется половину каждой ночи проводить без сна, удовлетворяясь только четырьмя – пятью часами ночного отдыха, дабы не потерять работоспособность. Для представителя высшей расы ничего не должно было быть невозможного – и низшие люди должны были это видеть.

      Когда за окнами полуразрушенный город уже погружался в сумерки, и похожие на каких-то чудовищных великанов руины высоких зданий зачернели на фоне алого заката, офицеры снова спустились в столовую. Там играл патефон. Из-за музыки, и оттого, что столовая теперь освещалась потолочными лампами, она выглядела уютнее, чем днем. На ужин подали хлеб с колбасой и овощной салат. Ужинала команда без особой спешки, поскольку срочных дел на сегодня уже не было, и скоро можно было возвращаться по квартирам. Офицеры говорили о том, как от истоков в страдающей, разоренной и полуголодной родной стране, из агитации, парадов и державшихся на одном только патриотическом энтузиазме упорных трудов штурмовых отрядов возродилось прежнее могущество Германии, и как теперь Отечество идет к своему величайшему в истории триумфу. Зибах без конца делился своими историями из Гитлерюгенда, в котором еще не так давно состоял. К разговору присоединились сидевшие за соседним столиком офицеры команды отдела безопасности связи. Ужин складывался довольно весело, проходило напряжение тяжелого служебного дня. В этот момент к столику, за которым сидел Тим со своей командой, подошел сотрудник внутренней охраны и доложил, что комиссара хочет видеть человек из вспомогательной полиции. Тим быстро вытер губы салфеткой, встал и спешно прошел к дверям столовой. Там стоял молодой парень из хипо в серой сорочке с опознавательной повязкой на рукаве, в галифе от русской военной формы и с пистолетом в кобуре на поясном ремне.

      – Что? – спросил Тим по-немецки.

      – Господин комиссар, меня послали доложить, что тот, кого вы приказали арестовать, находится здесь, в камере.

      Тим секунду помедлил, уточняя в уме, правильно ли он понимает молодого вспомогательного полицейского, затем кивнул и сказал, как мог, по-русски:

      – Хорошо.