– А тех, кого зовут «Степа Дикий» и «Серёнок-Октябрёнок», вы не знаете?
Мазовский отрицательно покачал головой:
– О том, что в городе есть жулик по-прозвищу Степа Дикий, мне известно. Но больше ничего. Им занималась другая бригада, не моя. В документах НКВД мне никаких упоминаний о нем не попадалось: наверное, их уничтожили или вывезли. О «Серёнке-Октябрёнке», вообще, слышу впервые. Имя «Серёнок» может указывать на Сергея… или Серафима. «Октябрёнок»… возможно, родился в год революции… или просто в октябре. Можно попробовать проверить всех жителей, родившихся в период после момента большевистской революции до начала 1918 года.
– Я думаю, быстрее будет арестовать этого… Тольского, – сказал Тим. – и выяснить у него хотя бы, кто такой Степа Дикий. А от Степы Дикого мы уж точно выйдем на всю эту шайку… если сам Тольский в ней не состоит. Я обсужу с нашим директором, как это можно будет сделать осторожнее, чтобы не вспугнуть остальных подельников…
Вернувшись в свой кабинет, где Ведель, уже переодевшийся в униформу, возбужденно рассказывал Шрайберу и Зибаху о том, как они со Шмидтом выследили троих подозреваемых в связях с коммунистами в городском дворе, Тим дал указание Зибаху напечатать запрос в регистрирующий гражданское население отдел комендатуры города. Все-таки было бы не лишним получить список жителей с именами Сергей или Серафим, родившихся в октябре или в период с ноября 1917 года по 1 января 1918 года. Тут как раз позвонил директор, попросивший Тима явиться к нему.
Когда Тим пришел в директорский кабинет и расположился на стуле напротив директора, тот внимательно выслушал доклад о ходе расследования нападения на румынскую полевую кухню. Затем сказал:
– Ну, жулики – это же ваш профиль, Шёнфельд, – и улыбнулся. – Делайте, как вам лучше известно, арестовывайте и допрашивайте этого угольщика, главное, чтобы все бандиты были там, где им и полагается быть – в тюрьме и на виселице.
– Дело в том, что у этих банд конспирация такая, что может иногда позавидовать разведка, – промолвил Тим. – Я думаю, как бы лучше арестовать этого жулика, чтобы не прознали остальные. Иначе они забьются по щелям, откуда их не выкурить. Сначала хотел взять его на рабочем месте, пока не закончился рабочий день, потом подумал, что тогда в любом случае на вокзале начнутся сплетни, которые быстро могут дойти до бандитов. Такие своры обычно заранее предусматривают пути отхода: в случае попадания в руки полиции им не жить… Даже НКВД не сумел их поймать! А мелкий жулик вроде этого Тольского может и не знать толком ничего о местах сборищ своих приятелей. И если мы сразу же не добьемся от него правдивых показаний, а бандиты узнаю