– Я пришел снять кальку с реальности, чтобы создать очередной шедевр. Как вы знаете, я создаю для ведомства Геринга закрытые фильмы, магическим образом воздействующие на действительность.
– Да? Вы все время снимаете, но где ваши фильмы?
– Народ мои фильмы не видит, да это ему и не нужно. Он, народ, – поясняет Кирсанов, оборачиваясь к Гармонии, – никогда ничего не понимал. Да это и к лучшему. Народ всегда неправ, как утверждает Платон.
– Даже на выборах, на которых избрали Гитлера?
– Учтите, это вы сказали.
– Беру свои слова обратно. Я, конечно, не верю, в эту вашу, как ее, магию, но раз сам Геринг так считает…
– Считает, считает! Он считает, что от просмотров моих опусов происходит… происходит… ну, что-то там происходит. Кстати, это я предложил Герингу посадить вас в клетку для участия в инициации. Вас радует, что вы принимаете участие в инициации?
– А что остается делать? К тому же мне платят за это немалые деньги.
– Все довольны, как я погляжу.
– Какой же ты все-таки циник! – восклицает молчащая до сих пор Гармония.
– Отнюдь! Я – созерцатель всего лишь и… иносказатель.
– Инициатор, к тому же, – отмечает журналист.
– Устами заключенного в клетку глаголет истина! Смотрите лучше на экран.
Ночь начинается
Гармония подходит к резным дверям с изображением какого-то страшного зверя с поднятой лапой, другая лапа – на щите…»
– Поцелуй его! – раздается голос и в ее спину упирается трость Кирсанова.
Она подходит к зверю, приподымается на цыпочки и целует, кокетливо приподняв ногу: двери распахиваются. Он берет ее под руку и вводит в зал, заполненный людьми в карнавальных костюмах. Царственного вида старуха в сверкающем блестками платье встречает их с распростертыми объятиями.
– Милая Гармония, – говорит старуха, – мы давно уже ждем вас. Вы Кирсанов, не так ли?
– Он прибудет попозже, – говорит он и прикладывает палец к губам.
– Он прибудет попозже, – повторяет старуха, – прекрасно. Мы вас ждали два дня, подождем еще пару часов.
Все смотрят на них, но раздаются звуки фанфар. В зал входят герольды с трубами, слуги в камзолах вносят кресло, похожее на трон, с выступающей короной над спинкой. За ним следует человек в пышном карнавальном одеянии со скипетром, он бьет им трижды по полу и объявляет:
– Господа, это кресло, на котором Кирсанов должен был с нами сидеть на приеме сегодня. Увы! Мы не сможем увидеть его! Вместо себя он прислал этот трон. Придется довольствоваться лицезрением места, на котором в муках творчества родились его замыслы. Будем снисходительны к причудам гения – примем его таким, каков он есть.
На некоторое время воцаряется молчание, затем раздаются удары скипетра, герольды трубят в свои трубы и слуги уносят кресло.