Глава 8. Приют малюток
Детинец, или приют малюток, располагался за домашней церковью Дома, рядом с банями и лазаретом.
– Давно вы здесь проживаете?
Этот вопрос Шарапа обратил к розовощекой, чуть полненькой цветущей девушке, прозванной Марфой, кормившей грудью рыжего мальца. Кормилиц в детинце, где содержали только малюток, было всего три, так что найти рыжего малыша было делом легким.
– Кормилицей? – спросила она, одной рукой удерживая кормящегося, другой покачивая люльку с другой малюткой. – Первый раз. Муж мой у Рущука погиб, так я вонна здеся пристроилась пока кормилицей, заодно и воду с озера в Дом ношу.
– Мальчик? – Шарапа кивнул на рыжую голову и улыбнулся. – Не слишком ли большой для кормления грудью?
– Что вы, мужики, в том понимаете? – насупилась Марфа. – Молозивом я кормлю его, не молоком. Моей тоже уж больше года, а все к груди прикладываю.
– Ах, верно, – как можно тише сказал Шарапа, – не болел чтобы. Так?
– Ну, шо-то вроде того.
– А долго ли вы кормите его? – спросил Шарапа, не отрывая взгляда от младенческих губ, впившихся в пышную грудь.
– С неделю, – ответила та, задумалась и утвердительно кивнула головой. – Да. Осьмой день нынча. Подкидыш он. Но семейства, видно, знатного. С деньгами явился и перстнем фамильным. Мы ему вон на шейку повесили…
– Взглянуть можно?
Кормилица вытянула из-под рубашечки ребенка пеньковую веревочку, на конце которой болтался серебряный перстень с тонкой червленой резьбой, увенчанный камнем насыщенного зеленого цвета. По ободу перстня извивался дракон, хватающий себя за хвост.
– Смарагд никак чистейший, – сказала женщина. – Перстень-то старый, родовой: вон, смотрите, трещинки на камне и даже шо-то начертано на изворотной стороне. Ух, интересно посмотреть на папашу его!
– Это почему?
– Так рыжий ведь!
Оба рассмеялись.
– А кто проверяет принадлежность ребенка к роду? – поинтересовался Шарапа.
– Да никто! Раз родители себя называть не желают, то и здесь никому интереса нет. Кто ж проверять будет? – она кивнула на кроватку рыжего постояльца. – Перстень при нем остается, к нему еще и номерок из реестра выдается. На случай переезда или ежели погибнет.
– Погибнет?
– Бывает, погибают, – Марфа смущенно улыбнулась. – Врача нашего Петра Георгиевича во всяких младенческих смертях обвиняют, мол, он-де младенцев в своей лаборатории на жир вытапливает.
– Это зачем?
– Ну как зачем? Для мазей шабашных, – кормилица засмеялась, обнажив крепкие белые зубы. – Он со всякими ядами мази готовит: то для кожных болезней, то для ревматизму. Ну, ясное дело, все нападки на него. А еще утверждают, что живет у него в одной из склянок бес, который помогает излечивать труднобольных.
– Темная слава у вашего доктора, – улыбнулся Шарапа.
– Трудно