Из этого последовало множество ошибочных выводов, в частности, вывод о невозможности рационального выбора из конкурирующих ценностей. Это мнение исходило из ложного представления о неограниченной доступности благ и, казалось, предполагало, что возможно достижение любой цели. Вебер хорошо понимал, что издержки и нежелательные последствия, связанные с той или иной целью, могут указывать на вполне определенные выводы относительно выбора ценностей, однако утверждал, что это не является дополнительным аргументом для критики ценностей, чей «субъективный» характер будет сохраняться. По мнению Мизеса, Вебер не осознавал, что экономический принцип представляет собой фундаментальный закон деятельности и что этот закон носит теоретический, а не исторический характер. Его ошибка состояла в том, что он не понял, что в контексте теории субъективной ценности все ценности, даже самые странные, могут быть выражены в экономических терминах. Поэтому его классификация человеческих действий и сформулированное на ее основании различение действий как рациональных либо иррациональных по отношению к данной цели неверны. Мизес полагал, что Вебер работал в контексте классической политэкономии, а не в рамках теории предельной полезности[223].
Разумеется, он был не единственным. По мнению Мизеса, Менгер и Бём-Баверк тоже не смогли полностью осознать последствий того перехода от объективной к субъективной теории ценности, который сами совершили[224]. Или, выражаясь несколько иначе, ошибка Вебера состояла в том, что он рассматривал «теорию предельной полезности» как теоретическую схему текущего состояния капитализма, т. е. как исторический факт, а не как теоретический прорыв.
Открытие субъективистской теории ценности, которая «возводит обменные соотношения рынка к субъективным оценкам экономических благ потребителями», было «коперниканской революцией» в социальных науках[225]. Ведь «действует [на рынке] не человечество, не государство и не корпорация, а отдельные люди и группы людей; и определяющую роль играют их оценки и их действия, а не оценки и действия абстрактных коллективных сущностей». Так стало возникать понимание того, что соотношение между оценкой и потребительской ценностью устанавливает не обмен между «классами благ», а обмен между «конкретными единицами благ»[226].
Исходя из этих посылок, Мизес разработал не только собственную теорию человеческой деятельности и собственную философию социальных наук, но и свою собственную политическую философию. В «Grundprobleme der Nationalökonomie» различия между Мизесом и Менгером выступают на первый план. Даже те философские основания, на которые опирается Мизес в этой работе, не включают авторов, цитируемых Менгером и Хайеком, а связаны с традицией утилитаристского рационализма