Чтоб вовсе не христа –
Иуду
Оплакать в этот скорбный час,
Который жадностью и блудом
Уж очень походил на нас.
«Незримость разума…»
Незримость разума
Подъемлет высоту,
В теснины памяти
Вгоняя жизни сроки.
И как молитв
Торжественные строки,
Восходят чувства,
Сгаснув на лету.
И мир,
Который тенями
Расцвечен,
Улыбками,
Как тьмою,
Озарен,
Вдруг осознает то,
Что он –
Не вечен
И некость гордая
Грозит со всех сторон.
Сплошная мгла,
В которой чернью гулкой
непрожитые
Значатся
Года.
Но останова нет,
Как нет конца прогулке,
В какой зарей
Размазана
Мечта.
И словно рыбы,
Что спешат на нерест,
Резвятся звезды,
Искушая зренье.
И крыльев взмах,
И ветра тихий шелест
Доводят разум дня
До разоренья.
И в космосе
Колотятся планеты,
Звеня загадками,
Которым в назиданье
Рождаются
Небесные
Созданья,
Чтоб на земле
Подкармливать поэтов.
Лунность
Меня опять тревожит лунность,
Разлившая безумный свет
На отструившуюся юность,
На гладь
Не прожитых мной лет.
Заранее благословляя
Всю глупь,
Содеянную мной,
Я простодушно сердце маю
Под обреченною луной…
«Ослушник всех и вся…»
Ослушник всех и вся
И всяких,
Еще неведомых мне бяк,
Я мыслей не имел инаких,
Когда шагал в бездумный мрак.
Я шел в неведомые дали,
Я шел в незнаемую суть,
Чтоб чьи-то души трепетали
И чувства распирали грудь.
И лица встречные немели,
Как будто нес я пал и мор…
Но кем я был на самом деле,
Мне неизвестно
До сих пор…
«Колеблющимся не место…»
Колеблющимся не место
В этом каменном мире,
Колеблющимся даже волны
Не смеют себя доверять.
Колеблющиеся умирают,
Конечно,
В своей квартире,
Не в силах себя заставить
По чьей-то судьбе поблукать.
Нет, я не умел колебаться.
Но был доказать не в силе,
Что радость не что иное,
Как вызов своей судьбе.
Я знал, что на свете мило,
Я знал, что на свете хило
И что оживет проломно
В любой, сколь ни ставь, городьбе.
О сколько меня пытали
Разного рода враки.
О сколько мне причиталось
Того,