Арета, Арета, проклятый мракобес! (Нравилось это древнерунское словечко.) Принимает посетителей то в своем кабинете, то в Башне Эхо – как шутят в Ордене, для ускоренной мобилизации слуха. Шутки шутками, но срабатывает! Вряд ли забудется: падающий вверх колодец круглой залы, своды со строгими ликами теряются в полумраке, одиночные свечи утоплены в стены по спирали, отмечая почти закрытую винтовую лестницу – идущего в её тьме нельзя увидеть, зато акустика потрясает. Каждое слово сходящего псиэнерга превращается сразу в океанский вал многократного гула и шепота и долго скитается паническими отголосками, пока не умрёт, смытое новым валом. Ты стоишь в центре, вертя головой и не в силах отыскать источник звука, а чёткие раздёльные фразы Ареты медленно обрушиваются на тебя, как исполинские башни, и, ошеломлённо подняв глаза, ты видишь только Гнев Божий и начинаешь пригибаться вниз, из гудящего яростного воздуха к вибрирующему полу. (Рамону, предупреждённому Сильвией, удалось, правда, не встать на колени, но было не до смеха.) И отовсюду этот повелевающий голос!
– Изложите свою просьбу, барон.
И вздрогнувший Рамон излагает во внимательную пустоту и тьму (борясь с желанием сделать шаг назад, чтобы не замочить ноги затихающей пеной слов Ареты):
– Господин, я близок к разгадке многих тайн прачелов. Мне нужен доступ…
– К чему именно, барон?
– Я не знаю точно…
– Самонадеянность. И гордыня. И упорные попытки («Пытки… пытки…» – в смертной тоске перекатывается вокруг.)… Зачем?
– Это могло бы помочь нам в войне…
– В войне? А с кем мы воюем, барон? Кто наш враг – ведь у нас ОДИН враг?
– Создания Танатодрома,