У маслобойни никого не оказалось. Девочка обогнула её и уже собиралась заплакать от досады, как вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Вошла осторожно и увидела горящие глаза пса, который помогал Николасу сторожить маслобойню.
– Малыш, иди сюда, – позвала Монкада. – Ну ладно, ладно, хватит целоваться. Скажи лучше, где твой хозяин?
Едва девочка произнесла это, тут же услышала шорох.
– Кто здесь? Николас, ты? – спросила она, ступая в темноту. – Это я, Монкада. Пришла за ружьём. Хочу посмотреть на энотеру. Её цветок распускается только ночью. Ева сказала…
Вдруг кто-то пронёсся рядом с ней в темноте и выскочил из маслобойни. Монкада устремилась к подсвеченному луной прямоугольнику двери и увидела, что на задвижке замка болтается лоскут огненного вьетнамского шелка. Девочка взяла его и растерянно повторила:
– Ева сказала…
Оглянулась: из темноты на неё, застёгивая рубашку, смотрел сторож. Монкада спрятала лоскут в карман и побежала.
Проснулась от свиста упавшей за окном груши, от её удара о землю. «Точно разбилась», – было первым, что подумала Монкада.
Она вскочила и посмотрела на постель Евы: сестра лежала лицом к стене, накрытая одеялом. Взгляд Монкады упал на золотистую лужицу шелка на полу у кровати. Она вспомнила о том, что произошло ночью. Но слёзы не выплеснулись из её глаз, а застряли в горле.
– Ева, – позвала Монкада.
Тишина.
Девочка встала с постели, достала лоскут из кармана куртки и положила его сестре на шею.
– Сегодня ночью ты отведёшь меня к энотере.
Ева молчала. Монкада заметила, как дрогнули её ресницы.
Девочка пошла на кухню, поставила кипятиться чайник и села за пасьянс – игру для одиночек. Сказала себе: «Сегодня всё сложится, вот увидишь» и достала из колоды первую карту.
Песчаная буря
Когда впереди видишь оазис, всегда есть вероятность ошибки. Это может быть мираж, иллюзия или фата-моргана. Но всё же идёшь к нему, не замечая ни ветра, ни жажды, ни как губы покрываются коркой, как трескаются, кровоточат и высыхают. Тогда шаг за шагом зелёный остров в коралловом море пустыни становится ближе, а сердце ликует.
Там, в оазисе, ветер бьётся в стены шатров. Внутри на коврах отдыхают мужчины. Верблюды лежат у колодца, поджав ноги. Женщины с кувшинами на головах двигаются бесшумно, как лисы. Всё в точности так, как описано в сказках.
Когда ходишь по планете один, твоя привилегия – подслушивать разговоры. Не нырять целиком, а задержать дыхание и на миг опустить голову в водоём чужой жизни, у кого это озеро, у кого – река, у кого – болото. Я сел у одной из палаток, сделал вид, что высыпаю песок из ботинок, и услышал:
– …Ощущение такое, как перед песчаной бурей: исчезают все звуки, жизнь замирает, перестаёт дуть ветер, что-то чёрное зарождается на горизонте, но ещё