– Пойду.
– Каждый день будешь ходить?
– Да. Осталось немного дней.
Она положила голову ему на плечо.
– Мефодий вернётся к тебе кем-то ещё, – прошептала жена, словно всё ещё длился его странный утренний сон.
Возможность змеи
У Монкады снова не вышел пасьянс. Она с досадой обернулась на сестру, которая ещё нежилась в постели. В волосах Евы завяла ромашка. Все лепестки на месте: она никогда не гадала «любит – не любит».
– Сделаешь чаю? – произнесла Ева, заметив взгляд Монкады.
– Где ты была всю ночь? Я всё расскажу твоему мужу.
Ева села на кровати и вытерла осыпавшуюся под глазами тушь краем ночной рубашки.
– Ничего ты не расскажешь.
– Посмотрим.
– А если расскажешь, он будет над тобой смеяться, потому что по ночам я хожу смотреть на энотеру.
Монкада раскрыла рот и заморгала. Еле хватило сил произнести:
– Она зацвела?
Ева кивнула. На её золотистой коже выступили мурашки.
– Сегодня ночью пойду с тобой.
– Даже не думай, – сказала Ева.
– Почему? – подскочила Монкада, короли, дамы, шестёрки посыпались из её подола.
– В зарослях возле энотеры живёт змея. Взрослых она не кусает, только детей.
– Почему только детей?
– Тоньше кожа.
Монкада, собирая карты с пола, смотрела на вены, которые просвечивались на её запястьях. Все эти годы она ждала цветения энотеры больше, чем подарка на день рождения, чем ласкового взгляда Николаса, сторожа маслобойни, в которого были влюблены все девочки деревни, но лишь она одна любила его по-настоящему сильно.
Монкада была ещё совсем малюткой, когда дед показал ей цветущую энотеру в ботанической книжке.
– Это необычный цветок. Он распускается только ночью. Красота, которую замечают лишь те, кто знает, – говорил дед, собиратель редкостей для своего сада.
Он всё лето брал с собой Монкаду на почту, чтобы малышка прочувствовала удовольствие ожидания.
– Пришла моя посылка с семенами?
– Ещё нет.
– Хорошо, зайдём позже, – говорил дед женщине в почтовом отделении и гладил внучку по русой головке.
Наконец посылка пришла. Энотера пустила корни сначала в горшке, потом в вишнёвой аллее, но дед не дождался первого бутона. После его смерти Монкада ждала за двоих и в то утро, стоя перед заросшим садом, шептала: «Как к ней пробраться? Малина спуталась, вместо мелиссы бушует крапива, трава выросла такой густой и высокой, что яблоки падают в неё и исчезают бесследно. Завелись змеи». Вдруг с лица Монкады пропала тревога: она вспомнила сказку, в которой охотник идёт с ружьём по лесу и ничего, никого не боится. «У Николаса есть ружьё», – озарило её, и от одной мысли о стороже маслобойни, о том, что он может ночью проводить её до энотеры, во рту стало сладко, как прошлым летом, когда она забралась в цилиндр медогонки и слизывала с жестяных стен капли мёда.
В