Помолчала и добавила тише:
– Так и я не видела ничего, кроме лент и безделушек.
– Что случилось с этими четырьмя колдунами? – спросил Хорхе.
– Создатели дали им четырёх женщин. Люди начали размножаться под солнцем, которое ещё только рождалось на небе, и колдуны растворились среди своих потомков.
– Мама, а кто из колдунов был плохим, кто – хорошим?
– Этого никто не знает.
– Они были друзьями?
– Да. Они отправляли друг другу послания через птиц и животных, – ответила Ситлали и пошла заниматься делами.
Почистила свёклу, морковь, отделила от костей мясо, поставила на огонь кастрюлю, но горькое предчувствие застряло в горле, как орех в щели пола. Размолола в вулканической ступке зёрнышки кукурузы, из которых сделаны её кровь и мясо, пока лепила тортильи, поглядывала в окно, но грач не возвращался.
Наступил вечер. Дождь продолжался. Хоакин, который до этого спал в гамаке под навесом, зашёл в дом, молча съел несколько кукурузных лепёшек, выпил рюмку текилы, переоделся, облил грудь одеколоном, взял со стола письмо и уехал. Ситлали смотрела в окно, как темнота проглатывает огоньки его машины. «Эта несчастная ещё не знает, кого пускает к себе под одеяло», – думала она, перекладывая уснувших на полу мальчиков в кроватку. Перецеловала им ладошки и щеки, переоделась в ночную рубашку, помолилась и уснула под грохот дождя по крыше.
Ситлали снилось, что она с сыновьями шла по застывшей лаве, а они прикладывали ушки к местам, где раньше были кроличьи норы. Когда им чудилось слышать писк, брали палки и ковыряли пористый камень. Ситлали знала, что всё тщетно, но ничего им не говорила, только гладила потные головки, а сама взглядом искала грача, который, как теперь поняла, был посланником из родной деревни, от доброй колдуньи.
В ту ночь взорвался вулкан, и лава накрыла их дом так быстро, что женщина и мальчики не успели проснуться. Последнее, что запомнила Ситлали, перед тем, как забыться, – шум дождя и тиканье чужих часов над кроватью.
Изумруды
Для странника нет доли печальней, чем умереть в своей кровати, на матрасе, который хорошо поддерживает позвоночник. При мысли об этом Доротея трясла головой, словно хотела сбросить паука с макушки. Знала, с ней этого не случится: она Магомед, которому всю жизнь суждено идти в горы. Правда, горы с каждым днём кажутся всё дальше, а иногда из-за бахромы оконных штор их вовсе не видно.
«Как он меня поймал? Зачем я согласилась его дождаться? Наверное, любила, а теперь даже лица его не помню. За годы ожидания затихло сердце и ослабли ноги. Куда я теперь денусь?» – сокрушалась Доротея, сидя на скамейке у своего дома.
Когда