– Никто из шахтеров, ни один человек в поселке не донесет на меня… – Эстер велела Элизе поменьше показывать Маргариту немцам.
– Она… – женщина запнулась, – она похожа на отца. Не выводи ее на улицу, без нужды. Не надо риска, милая. Ящик, для корреспонденции, сними в Льеже. В Мон-Сен-Мартене все на виду… – Эстер с Элизой сидели в вагоне третьего класса медленного поезда, идущего из Роттердама в Антверпен. Оттуда они, через Гент, добрались до Брюсселя.
Они ели в дешевых забегаловках, на вокзалах, не выходя в город. У Эстер имелся при себе саквояж. Перед выездом из Роттердама она уговорила Элизу купить кое-что из одежды, детям:
– Вы из Амстердама без вещей уехали… – Эстер взяла с собой провощенную бумагу. Они покупали на вокзалах хлеб и сыр. Женщины делали малышам бутерброды, в поезд. Дети жевали яблоки, передавая друг другу бутылку с лимонадом.
В Антверпене Элиза купила Le Soir Jeunesse, приложение к газете Le Soir, где печатались рисованные истории о Тинтине. В лавке старые номера отдавали почти бесплатно. Иосиф и Шмуэль погрузились в разглядывание картинок. Маргарита получила книжку с раскрасками, коробочку цветных карандашей и деревянную куклу. Девочка заявила, что кукла будет принцессой. Маргарита раскрашивала платья прекрасных дам, и стены замков, яркими цветами:
– От замка ничего не осталось, один подвал… – тонкие пальцы Элизы листали молитвенник, – она с Роттердама ничего, кроме молитвенника не читает… – Эстер, впервые, увидела тонкую морщинку на высоком лбу Элизы:
– Она придет в себя, обязательно. Встретит любящего человека, сама полюбит. Она молодая женщина. И я теперь свободна… – Эстер еще не свыклась, с этой мыслью. Она вспомнила слова брата. Для признания человека мертвым требовались свидетели. Эстер вздохнула:
– Немцы его живым из Аушвица не выпустят. Можно о нем больше не думать… – ей не было больно. Она поняла, что вообще не хочет размышлять о бывшем муже. Близнецы обрадовались, получив новые документы, только Шмуэль сморщил нос:
– Себастьян. Почему Иосиф остался Иосифом, а я должен быть Себастьяном… – Эстер обняла сына: – Ненадолго, милый. Ты знаешь, что немцы арестовали папу. Они и вас могут арестовать. Вам надо делать вид, что вы католики… – Иосиф, довольно независимо, заметил:
– Мы все знаем, мамочка. Розарий, святых, как в церкви себя вести… – Эстер, в очередной раз, подумала:
– Я тогда с Давидом спорила, из-за обрезания. Знала бы я… – высоких, светловолосых, голубоглазых мальчиков, с крестиками, никто бы не принял за евреев:
– Если это тайна, – оживился Иосиф, – то мы будем говорить на своем языке. Это часть игры. Папа не разрешал… – осекшись, сын замолчал. Даже Маргарита больше не спрашивала об отце.
Вагон был почти пуст. В открытые окна дул теплый ветер, зеленели поля. Маргарита спала, положив кудрявую голову на колени матери, близнецы уткнулись в журналы. Поезд подъезжал к Брюсселю.
Эстер