Доцент, правда, напомнил Волку, что в Польше немцы тоже устроили лагеря. Максим задумался: «Он прав». Волк помнил рассказы евреев, бежавших, с началом войны от Гитлера на новые советские территории, и арестованных в Советском Союзе. Забросив на плечо вещевой мешок, Волк подхватил фибровый чемодан:
– Я не прячусь от войны, но у меня есть обязательства, перед любимой женщиной… – он, опять, почувствовал запах лаванды. Максим удивился тому, как закружилась у него голова:
– Мне надо вывезти ее и мальчика в безопасное место… – Волк подумал, что в Иране Антония пойдет в британское посольство:
– У нее брат, в Лондоне… – Максим помнил родословное древо, – даже если у нас… – он остановился, – ничего не получится, брат о ней позаботится. Приедет, заберет ее домой… – о том, что может ничего и не выйти, Волк размышлять не хотел. Он знал, что любит девушку:
– И она меня любит, – твердо сказал себе Максим, шагая к выходу на площадь, – она говорила… – здешнее направление было тыловым. Выложенный мрамором и гранитом зал наполняла длинная, безнадежная очередь к кассам. Судя по всему, билеты на северное направление закончились, или их просто не собирались продавать. Люди, молча, переминались с ноги на ногу. Наскоро собранные в дорогу дети, сидели на чемоданах и корзинках. Из репродуктора неслась какая-то бравурная музыка.
Порывшись в кармане, Волк нашел медь, для телефона-автомата. Он хотел позвонить Антонии, и поехать к матушке Матроне. Максим получал письма, от ее компаньонки. Матушка обреталась на Арбате, в Староконюшенном переулке:
– Надо ее тоже из Москвы на восток отправить, – вздохнул Максим, – от греха подальше… – он собирался забрать у матушки кольцо, и подарить его Антонии:
– Она права оказалась. Я встретил ту, которую полюбил. Не в Москве, правда… – он опять увидел тусклые искры в бронзовых волосах неизвестной девочки:
– Оставь, – рассердился Волк, – забудь о ней… – Максим приехал в столицу в приличном, но потрепанном костюме, в поношенных ботинках. Через большое окно, выходившее на пути, он увидел, что патруль, все еще, стоит на междугородной платформе. Милиционеры, при оружии, проверяли документы у каких-то парней:
– Диверсантов, что ли, ищут? Разве диверсанты из Рыбинска приедут… – ему надо было собрать золото, разбросанное по тайникам, в разных местах столицы. Волк подсчитал, что денег с лихвой хватит и на паспорта, и на справку от врача, и на дорогу до Ашхабада:
– Воевать я пойду… – сказал себе Максим, – но я не собираюсь защищать эту власть… – по воровскому закону, в армии, служить было нельзя, но Волк усмехнулся:
– Кроме армии, есть много других мест. Кузен Авраам, наверняка, давно в Европе… – он читал, на зоне, о силах Сопротивления:
– Языки я знаю. Мне всегда найдется занятие… – в разговоре с Павлом