Возбужденный предстоящей встречей, в свою последнюю ночь в деревне Сержио почти не спал и, едва забрезжил рассвет, попрощался с бабушкой. Неудивительно, что к полудню, добравшись до какой-то мелкой речушки, протекавшей в на редкость живописном месте, он решил немного передохнуть. Напоил коня водой и со спокойным сердцем отпустил Локо пастись на лугу, а сам, перекусив тем, что положила ему в дорогу добрая старушка, прилег под высоким задумчивым тополем, подложив под голову седло. Незаметно для себя Сержио заснул, а, проснувшись, нигде не увидел коня. Окликнув несколько раз Локо, отправился на луг, где в высокой траве обнаружил своего красавца – скакуна, но оказалось, что конь внезапно околел. Оглянувшись по сторонам, Сержио заметил небольшой холм, поросший ярко-зеленой, радующей глаз травой, в то время, как на остальной части луга трава уже начала желтеть. Внимательно приглядевшись к её стеблям, Сержио понял, что это – ядовитая трава, на которую польстился бедный Локо, будучи привлечен исходящим от травы дразнящим ароматом и её заманчивым видом. Погоревав над трупом верного друга, рыцарь Пантоки вырыл на лугу яму, где и захоронил останки Локо, а сам пешком продолжил свой путь. Следующим утром он прибыл в Ласток.
По прибытии в столицу, не желая понапрасну терять время, Сержио Пантоки решил без промедления направиться в замок Ангалесских, дабы, дождавшись пробуждения обитателей дома, попытаться выяснить у приятельницы Эльнары – рыжеволосой женщины с зелеными бойкими глазами, которую, если Сержио не изменяет память, зовут Мари, в какой день в замке ожидают появления хозяйки, ведь Красе Востока наверняка ещё не раз потребуется туда вернуться, чтобы забрать в свой новый дом какие-то важные для неё вещи, повидать друзей.
Ласток встретил рыцаря Пантоки чистым ясным небом над головой и абсолютной тишиной. Казалось, город полностью погрузился в сказочный сон, даже птицы не щебетали, собаки не лаяли. Правда, сразу бросалось в глаза, что накануне в столице прошли шумные праздничные торжества. Пустынные, а в этот ранний час как будто бы чем-то недовольные, угрюмые улицы были усыпаны увядшими, бездумно растоптанными цветами, разноцветными бумажными фонариками, флажками, ленточками, затейливо вырезанными из яркой фольги. Вдоль обочин хорошо утрамбованных дорог стояли деревянные, грубо сколоченные столы с остатками засохшей пищи и немытой деревянной посудой, а напротив них стыдливо – скособочившейся горкой высилась груда порожних и липких бочонков из-под вина. Всё это, на радость ошалевшим от невиданного пиршества мухам, почему-то никто не торопился убирать.
Задумчиво