сказка заповедная так близка.
Пусть тебе приснится сон, на рассвете сладок он —
пьет нектар бабочка из цветка.
«Спи, моя девонька, выросла эвон как, —
ворковала мама мне: Бог – с тобой».
Снился сон: над рекой цвел закат розовый
и стрекоз перламутр голубой…
Пройдет год со дня маминой смерти, когда смогу спокойно, открыв шкаф, смотреть на ее халат и не плакать, как прежде – усевшись прямо в шкафу, уткнувшись лицом в подол такой родной тряпки. Зайду в Софийский собор, поставлю свечку и вспомню, что накануне убит Владислав Листьев…
Как светло и умиротворенно вдалеке от суетных речей
помолчать под куполом соборным в тишине и сумраке свечей.
Ощутить судьбы своей непрочность, а себя – связующим звеном —
позволяет маленький листочек с перечнем помянутых имен.
Их созвучье – некий код условный – узнаваем на чужих устах,
и хочу поверить в мир загробный, в рай для светлых душ на небесах…
Беда
Через полгода после рождения Ули произошло трагическое событие: в Белоруссии погибла мама Володи. Ее сбила машина, и она скончалась через два часа, не приходя в сознание, от разрыва печени. Я с грудным ребенком не поехала туда, а приехавшего с похорон мужа как подменили.
Подолгу сидит, задумавшись о чем-то. Перестал улыбаться. Как могу, тормошу его, показывая на Улю. Но он остается каким-то безучастным и отчужденным, промолвив однажды на мое приставание:
– Мне кажется, я похоронил свою радость.
– Но надо же дальше жить. Смотри, Уля растет… – пробую разговорить, но тщетно. Ходит, как в воду опущенный.
Но беда не приходит одна…
ДТП
Как-то Володя сообщает, что решил продать нашу дачу и купить на эти деньги подержанный «москвич», тем более что от института мне дали десять соток недалеко от дома. Вся дача – вагончик, колонка да три теплицы на шести сотках. Ну конечно же, эти сотки пупом выкорчеваны, потом политы, на коленках выползаны, сердцу дороги, да невыгодно ездить своим ходом в тьму-таракань, чтобы полить огурцы-помидоры.
– Хорошо, – соглашаюсь, – делай, как считаешь нужным.
В августовский день сзади в его машину врезаются четверо бритоголовых молодчиков на «Ауди», приобретенной ими в этот же день. Они вытряхнули Володю из машины и пригрозили, что если не выложит две тысячи баксов, то разделаются с ним. Пусть вызывает ГАИ, для них не имеет значения их решение.
Почерневший, является домой. Ничего толком не объяснив, отмахнулся от меня, мол, свои неприятности. Со следующего дня его караулят у дома, выдвигая ультиматумы. Иногда, не дождавшись, заявляются в квартиру. Я открываю дверь, выслушиваю угрозы:
– Если к такой-то дате не будут деньги – подвесим его за яйца…
– А вас за какое место следует подвесить? – огрызаюсь беспомощно, глядя на их бритые