Жила-была девочка…. Антонина Александровна Каримова

не понимая, не узнав меня, изменившуюся внешне, он будет долго, застыв, смотреть вслед, с трудом что-то вспоминая. Можно ли это назвать местью? В Священном Писании говорится: тот, кто губит хотя бы одну человеческую душу – разрушает целый мир. Говорит ли губителям эта фраза о чем-нибудь? Для них она – жалкий лепет, агония жертвы.

      Больницы

      Приехав в больницу, глядя в беспомощные по-детски глаза, сообщаю, показав трудовую книжку:

      – Видишь, ты свободен и никому ничего не должен. Я тебя буду защищать. Теперь ты мой третий ребенок.

      – Ты у меня сильная, вырастишь детей без меня. Видишь, какая я обуза?

      По четвергам навещаю его, а это не ближний свет: автобусом до станции, там электричкой до Гатчины, оттуда автобусом полтора часа, который ходит четыре раза в день. И все расписания надо совместить, подгадать, чтобы вернуться вечером к детям.

      Надо ли говорить, какие это невеселые дни. Главное, привезти папиросы, а об угощении не может быть и речи, когда семья живет впроголодь. Хорошо еще, что наквасила капусты. Сделаю картофельное пюре, баночку капусты, да десять пачек «Беломора» – вот и все гостинцы. Оформлять ему пенсию по инвалидности мне претило. Это же на всю жизнь клеймо, позор, думалось мне. Вдруг выкарабкается. Надеялась, что выздоровеет. Хотя общение с посетителями больницы разуверяло меня в этом.

      Какое же печальное зрелище представляет это заведение, свидания, пациенты. К одному молодому человеку всегда приезжает бабушка и привозит стопку блинов высотой сантиметров пятнадцать. Бабушка удовлетворенно смотрит, как внук лихорадочно ест блины, один за другим запихивая в рот. И уезжает. Так получается, что я всегда дожидаюсь момента, когда внука тошнит в туалете. Санитарки ругаются и на бабушку, и на внука, убирая за ним. И так повторяется каждую неделю.

      К молодому человеку приехала мать с авоськой, гостинцами. Через минуту разговора с ней сын хватает вынесенный из кабинета врача стул, на котором сидел в коридоре, и замахивается им на пожилую женщину. Та, отскочив в сторону, закрыв руками лицо, опрометью бросается по длинному коридору к выходу.

      Володя похож на большого ребенка, который боится жизни.

      Выйдя из больницы, этот третий мой ребенок не хочет жить и хочет освободить меня от него. Он еще пьет агрессивные для организма лекарства – карбонат лития и аминазин, от которых голова похожа на раскаленный чугунный шар, а тело становится ледяным, как у мертвеца.