он со вздохом взглянул на Гоголя.
– Гоголь, ты кретин, – обыденным тоном, словно речь шла о погоде,
констатировал он. – Наш драгоценный гроссмейстер трижды обвел тебя вокруг
пальца. Сначала – когда допрашивал Фиске незадолго до его смерти. Затем -
когда вышел, чтобы забрать этот портфель, в котором теперь ничего нет, кроме
пустого блокнота, нескольких пачек чистой бумаги и двух книг по нефтяной
промышленности. Очевидно, все ценное оттуда уже изъяли. А минуту назад он
под самым твоим носом передал эти записи агенту, прямо здесь, в фойе.
Гоголь покраснел и поставил на стол свою чашку.
– Но уверяю вас…
– Не нужны мне твои заверения, – отрывисто бросил Бродский и повернулся
к Соларину. – Секретарь сказал, что мы должны установить контакт в течение
двадцати четырех часов, или нас отзовут в Россию. Если этот турнир отменят,
наша легенда полетит к чертям. Рисковать нельзя. Вряд ли нам, поверят, если
мы скажем, что решили задержаться в Нью-Йорке, чтобы походить по магазинам и
купить портфели из итальянской кожи, – усмехнулся он. – У вас двадцать
четыре часа, гроссмейстер, чтобы выйти на вашего человека.
Соларин посмотрел Бродскому прямо в глаза. Затем холодно улыбнулся.
– Можете доложить секретарю, уважаемый, что я уже получил нужные
сведения, – сказал он.
Человек из КГБ молча ждал, что Соларин продолжит. Когда тот больше
ничего не сказал, Бродский вкрадчиво поторопил его:
– Ну же? Не томите нас неизвестностью.
Соларин посмотрел на портфель у него на коленях. Потом на самого
Бродского. Лицо шахматиста напоминало бесстрастную маску.
– Фигуры в Алжире, – сказал он.
К полудню я вся была на нервах. За это время я предприняла еще
несколько попыток дозвониться до Нима, но тщетно. Мертвое тело Сола, лежащее
на плите, постоянно стояло у меня перед глазами. Я вся извелась, ломая
голову над тем, что означают последние зловещие события и как они связаны
между собой.
Я сидела взаперти в своем офисе в "Кон Эдисон", окна которого выходили
на здание ООН, слушала новости и смотрела, не появятся ли на площади
полицейские машины, когда тело обнаружат. Однако ничего подобного не
происходило.
Я позвонила Лили, но не застала ее. В офисе Гарри мне объяснили, что он
уехал в Буффало проследить, чтобы при погрузке не попортили меха, и не
вернется до поздней ночи. Я думала о том, чтобы позвонить в полицию и, не
называя себя, сообщить о теле Сола, но они и так скоро должны были
обнаружить его. Сколько может труп пролежать незамеченным в здании ООН?
Сразу после полудня я послала свою секретаршу за сэндвичами. Когда
позвонил телефон, я ответила. Это был мой босс Лайл. Его радостный голос
вызвал у меня отвращение.
– Пришли