подняла руку.
– К слову сказать, дорогая, – сказал голос Нима по телефону, – если ты
так боишься за свою жизнь, лучше тебе не мелькать в освещенных окнах после
наступления темноты. Это просто совет, разумеется.
И он повесил трубку.
Темно-зеленый "морган" Нима стоял перед офисом "Кон Эдисон", Я выбежала
из здания и запрыгнула на пассажирское место, которое в этом автомобиле было
слева от водительского. Сиденья в машине были старые, обшивка деревянная,
сквозь щели в полу была видна мостовая.
На Ниме были потертые джинсы, дорогая приталенная куртка из итальянской
кожи и белый шелковый шарф с бахромой.
Когда машина набрала скорость, его волосы цвета меди растрепал ветер.
Интересно, почему среди моих знакомых так много людей, которые любят ездить
зимой в открытых кабриолетах с опущенным верхом? Ним вел машину, а теплый
свет уличных фонарей отсвечивал в его волосах золотыми искрами.
– Заедем к тебе домой, тебе надо переодеться во что-нибудь теплое, -
сказал мой друг. – Если хочешь, я пойду первым, чтобы осмотреться.
Глаза Нима по странному капризу природы были разного цвета: один -
карий, другой – голубой, У меня всегда создавалось впечатление, что он
одновременно смотрит сквозь меня и на меня. Не могу сказать, чтобы это
ощущение мне нравилось.
Мы остановились перед моим домом, Ним вышел и поздоровался с Босуэллом,
сунув ему в руку двадцатидолларовую бумажку.
– Мы всего на несколько минут, старина, – сказал Ним. – Не мог бы ты
присмотреть за машиной, пока мы не вернемся? Она для меня что-то вроде
фамильной реликвии.
– Конечно, сэр, – услужливо сказал Босуэлл. Проклятие, он даже обошел
вокруг и помог мне выйти.
Удивительно, что делают с людьми деньги!
Я забрала на столе дежурного письмо. В конверте от "Фулбрайт Кон" были
билеты. Мы с Нимом вошли в лифт и поехали наверх.
Ним осмотрел мою дверь и сказал, что больше осматривать нечего. Если
кто и заходил в мою квартиру, то сделал это с помощью ключа. Как в
большинстве квартир Нью-Йорка, моя дверь была сделана из стали двухдюймовой
толщины, на ней стояли двойные запоры.
Ним проводил меня из прихожей в гостиную.
– Полагаю, горничная раз в месяц творит здесь чудеса, -
прокомментировал он. – Как лицо, привлеченное в качестве детектива, я не
могу придумать иной причины, по которой ты развела здесь столько пыли и
памятных безделушек.
Он сдул облачко пыли со стопки книг, взял одну и переливал ее.
Я погрузилась в гардеробную и извлекла оттуда вельветоне брюки цвета
хаки и ирландский рыбацкий свитер из некрашеной шерсти.
– Ты играешь на этой штуке? – спросил он из спальни. – заметил, что
клавиши чистые.
– Я училась в музыкальном колледже, – крикнула я в сторону спальни.