несколько рядов маленьких скамеечек, одну из которых я чуть не опрокинула в
потемках. В центре комнаты была каменная плита, длинная и узкая, как гроб.
Поверхность камня была расчерчена тонкими лучиками света. В комнате было
тихо, прохладно и пусто. Мои зрачки расширились, адаптируясь к темноте.
Я села на одну из маленьких скамеечек. Она заскрипела. Задвинув
портфель за скамейку, я стала рассматривать каменную плиту. Подвешенная в
воздухе, словно монолит, плывущий в открытом космосе, она таинственно
подрагивала. Почему-то это зрелище успокаивало, даже завораживало.
Дверь позади меня беззвучно открылась, впустив полосу света, и
закрылась вновь. Я начала поворачиваться, словно в замедленной съемке.
– Не кричи, – прошептал сзади чей-то голос. – Я не причиню тебе вреда,
но ты должна молчать.
Сердце бешено забилось в груди: этот голос был мне знаком. Я вскочила
на ноги и повернулась спиной к плите.
Передо мной в тусклом свете стоял Соларин, в его зеленых глазах
отражались лучики света, освещавшие каменную плиту. От резкого движения у
меня отлила кровь от головы, и я ухватилась за плиту, чтобы удержаться на
ногах. Соларин держался совершенно невозмутимо. Он был одет в те же серые
брюки, что и днем раньше, но теперь на нем был темный кожаный пиджак, из-за
которого его кожа казалась еще более бледной, чем она мне запомнилась.
– Садись, – тихо сказал он. – Рядом со мной. У меня есть только одна
минута.
Ноги отказывались меня держать, и я молча подчинилась.
– Вчера я пытался тебя предупредить, но ты не послушалась. Теперь ты
знаешь, что я говорил правду. Тебе и Лили Рэд нельзя бывать на турнире, если
вы не хотите разделить судьбу Фиске.
– Невозможно поверить, что это было самоубийство, – прошептала я в
ответ.
– Не будь дурочкой. Ему свернули шею, и сделали это весьма
профессионально. Я последний, кто видел Фиске живым. Он был вполне здоров.
Две минуты спустя – мертв. И в газетах не писали, что…
– Если только вы не убили его, – перебила я. Соларин рассмеялся.
Ослепительная улыбка совершенно преобразила его лицо.
Он придвинулся ближе и положил мне руки на плечи. Я почувствовала, как
от его пальцев по моему телу растекается тепло.
– Если нас увидят вместе, мне не поздоровится, поэтому, пожалуйста,
выслушай то, что я должен тебе сказать. Я не стрелял по машине твоей
подруги. Однако в исчезновении ее шофера нет ничего случайного.
Я глядела на него в изумлении. Мы с Лили договорились никому ничего не
говорить. Откуда он об этом знал, если сам не делал это?
– Вы знаете, что случилось с Солом? Знаете, кто все-таки стрелял?
Соларин посмотрел на меня, но промолчал. Его руки оставались на моих
плечах. Теперь они напряглись, словно он старательно