Генрих, возвышающийся на пьедестале своего трона, внимательно наблюдал за танцующим скоплением, охваченный гордостью и тщеславием. Королева Екатерина Медичи, стоявшая рядом, была воплощением грации и достоинства, с её изысканными украшениями и роскошным нарядом, подчеркивающим её итальянское происхождение. По залам кружили пары, словно нарисованные великим художником. Здесь был граф Франсуа де Гиз, один из самых влиятельных людей королевства, который вёл под руку прелестную даму в изумрудном платье, её острые, полные веселья глаза искрились. Кардинал Шарль Лотарингский, брат герцога, стоял в сторонке, наблюдая за веселящимися с лёгким прищуром. Придворные изящно вставали в пары, начиная свои сложные фигуры, поднимая руки и слегка склоняя головы в ритме музыки. В этом волшебном танце и смехе словно находился ключ к будущему успеху Франции. Молодые дамы и кавалеры флиртовали, мечтая завоевать чьи-то сердца и внимание. Разговоры вперемешку с тихими смешками эхом поднимались под своды зала, создавая фон для интриг, сплетен и любовных историй, прокладывающих свой замысловатый узор среди гостей. Каждый шёпот вёл к новым союзам и разъединениям, как будто судьбы всех здесь находившихся вершились в ритме этого бала.
Диана де Пуатье на балу не упускала возможность упомянуть о подаренных Генрихом драгоценностях, изъятых у Д"Этамп – герцогине и фаворитки умершего короля, и о приобретенных замках и огромных особняках в Париже принадлежавших некогда герцогине. Присутствующие дамы и даже кавалеры завороженно слушали её рассказы, вспыхивая завистью или восхищением, в зависимости от того, насколько искусно Диана смягчала резкий тон гордости в своих словах. Драгоценности в ушах и на шее Дианы сверкали как маленькие солнца, рассеивая по залу зависть. Её изящный наряд, сшитый из лучших тканей, фасон которого был определён модными домами Парижа, заставлял оборачиваться вслед. Из-за плеча Дианы проглядывала тень прошлого, когда она ещё не стояла так высоко на вершинах светского Олимпа, но её уверенность и обаяние всегда были её верными спутниками.
Наблюдая за ней, и окружающими, Вивьен всё больше осознавала свою незначительность во всей этой игре. Величественная фигура Дианы, известной своей мудростью и влиянием, заполняла пространство, привлекая внимание всех присутствующих. Даже свет, казалось, ложился по-особенному на её элегантный наряд, подчёркивая достоинства её благородного происхождения и уверенность, с которой она вела беседу.
Вивьен, бледная, в отчаянно багровом платье стояла чуть поодаль, в тени, словно данная ей роль в этой драме не предполагала её участия. Всё вокруг казалось ей не более чем сценой, где каждый исполнял свою чётко определённую партию. Несколько полузнакомых лиц периодически