– Ингви, этот чертов акробат… Я найду тебя завтра, – шепнула она, и в глазах ее играл огонек. Ингви виделся ей новой, блистательной игрушкой.
Мой славный Вилли
Генрих смотрел на Вивьен, сидя в бархатном кресле. Её рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, и круглое, простое лицо, которое когда-то казалось ему воплощением невинности, теперь вызывали лишь усталость. Присутствие Вивьен в его опочивальне ощущалось излишним, как старый, надоевший гобелен, который давно пора сменить. Он чувствовал, что эта фаворитка, еще недавно вызывавшая в нем бурю страстей, больше не представляла для него никакого интереса. Её присутствие больше не будоражило его и не волновало. Он помнил, как впервые увидел её на балу, в толпе разодетых придворных дам. Тогда Вивьен Дюбуа казалась ему ярким цветком, распустившимся в затхлом воздухе дворцовых интриг. Её непосредственность и открытость пленили Генриха, уставшего от лицемерия и притворства, окружавших его со всех сторон. Он осыпал её подарками, посвящал ей стихи, проводил с ней ночи напролет, забывая о государственных делах и придворных обязанностях. Вивьен отвечала ему искренней благодарностью и неподдельной любовью, или, по крайней мере, Генриху так казалось. Но время шло, и цветок постепенно увядал. Или, возможно, Генрих просто пресытился его ароматом. Простота Вивьен, которая так привлекала его вначале, теперь казалась ему глупостью. Её наивность превратилась в ограниченность. Она не могла поддержать разговор о политике, искусстве или философии. Ее интересовали лишь наряды, украшения и сплетни придворных. Генрих понимал, что Вивьен никогда не станет ему настоящим другом, советником или единомышленником. Она была лишь красивой игрушкой, предназначенной для кратковременного развлечения. Он вздохнул, отвернувшись от Вивьен, и посмотрел в окно. За окном простирался ухоженный парк, залитый лунным светом. Вдалеке виднелись силуэты деревьев, напоминавшие ему о чем-то давно забытом и утраченном. Генрих чувствовал себя усталым и опустошенным. Он понимал, что его жизнь, полная власти, богатства и развлечений, лишена настоящего смысла. И Вивьен, сидящая рядом с ним, лишь подчеркивала эту пустоту. Он знал, что должен отпустить ее, отпустить с миром и забыть о ней навсегда.
Вивьен чуть повернула голову, взглянув на отрешенного Генриха затем её глаза коснулись портрета на стене, изображавшего гордую Диану де Пуатье. Взгляд Дианы был полон достоинства и решимости, черты, которые ей всегда хотелось привнести в собственную жизнь. Генрих молчал, смотря в окно, ему хотелось, чтобы Вивьен поскорее ушла. Минуты тянулись мучительно медленно, каждая из них казалась вечностью. Он чувствовал на себе ее