У Маши, как ей казалось, к тому времени было всё, чего она хотела, а другого не придумывалось: квартиры, шубы, машины, открытый Шенген. Она давно уже забыла про неплатёжеспособных клиентов, которые вместо оплаты просто плевали ей в лицо и, пригрозив физической расправой, испарялись туда, где даже отбитые сутеры не могли их найти. К настоящему периоду своей жизни она занималась дорогим эскортом. Хоть извращуги там были похлеще, зато платили значительно больше. И вот ко всему тому, что у неё было, теперь ещё добавилось желание умереть. И это желание вдруг исчезло, сейчас, когда она встретила Кирилла
Она не понимала, зачем тот ей, но зачем-то хотела поверить своему внезапно возникшему внутреннему убеждению, что он ей нужен, а смерть подождёт. Хотя трезвый взгляд на вещи говорил о том, что Кирюша мог добавить в её жизнь только «ничего» в полной комплектации и со всеми дополнительными опциями, а это означало кучу проблем. Возможно, именно в этом и был её интерес. Она, конечно, уверяла себя, что проблем не любит, но тянулась к ним всей душой, сама того не подозревая.
Такое бывает?
Бывает.
В каждой первой, второй и третьей паре влюблённых друг в друга людей из четырёх пар.
Они постепенно разговорились. И уже никто из них не знал, куда каждый из них собирался ехать или отъезжать, как в случае с Машей, по отдельности. Один лишь водитель с непривычным именем Сиихибчон, знал точку их пункта прибытия, но в какой-то момент Кирилл вспомнил, что они двигались к его дому и променял то ли из-за сомнений, то ли из-за азарта и желания ещё накатить дорогу туда, на дорогу в ресторан. Он сказал Маше, что та не будет разочарована, и они «нормально» посидят, чтобы «нормально» познакомиться, и всё, потому что он «не водил к себе баб по пьяни, в смысле красивых женщин, с которыми не знаком, а значит надо познакомиться в обстановке не отягощённой тревогами по поводу возможных эректильных неполадок».
Маше показалось это милым. Тем более что она была трезва, а после её неудавшейся попытки, похожей на суицид, ей хотелось накачаться до уровня своего собеседника. А её собеседник то замирал в робости на целую минуту, словно боялся выдавить из себя слово, то потом его вдруг несло каким-то витиеватым пафосным слогом в бесконечность. Она не слушала, что он говорит. Ей просто нравилась его мимика, робкий и одновременно похотливый взгляд и настоящий тембр голоса, который иногда прорывался. Ей нечего было терять, потому она мысленно отдалась фразе «да пох**», которая означала, что она вложила себя в ладони воли провидения и теперь только его видит ответственным за всё то, что будет дальше.
Та самая воля затащила их в заведение общественного питания, которое выбрал Кирилл и разрекламировал по дороге. Ресторанчик был очень мил: олдскульный рок, высоченные потолки, бетонные