Оба института работали не вполне удовлетворительно. Порой крестьяне избирали в волостной суд самых худших из своих собратьев, в качестве наказания за кражу, за неуплату податей и т. д.: «мы и оброк платим и подушные носим, а он только гуляет, да зубы скалит, его, ребята, и следует выбрать в судьи». Порядочный человек, наоборот, всячески стремился отделаться от избрания, иногда прямо откупаясь на волостном сходе, поскольку бросать хозяйство ради копеечного жалования, положенного судье, не с руки хорошему хозяину. Малограмотные, а то и вовсе неграмотные волостные судьи находились под влиянием волостных писарей. Бутылка или полубутылка водки была неофициальной платой за судебное разбирательство, а то и за решение в пользу дарителя. Решения волостных судов были неисчерпаемой темой для анекдотов.
Обстановку волостного суда один из земских начальников рисовал так: «четыре крестьянина, очень хорошо знакомые с порочностью своей среды и совсем мало освоенные с тем, что называется долгом, честью, совестью, вовсе незнакомые с законами, ничем не отличающиеся по уму от своего собрата, садятся за судейский стол, покрытый красным сукном, украшенный зерцалом и портретом Государя, и начинают судить своего собрата крестьянина, а то, еще лучше, мещанина, который умнее, образованнее и воспитаннее, чем этот суд. … Пьянство судей, подкуп их и свидетелей – обычное явление».
С какими исками приходилось сталкиваться волостным судам? По закону, это были иски до 100 р. На практике 85 % дел, разбиравшихся волостными судами, были менее 50 р. Курский крестьянин Белогуров, который прослужил в волостном правлении 21 год, приводил примеры обычных судебных процессов: «Пьяный, в ссоре или мести ради, разбивает два-три стекла оконной рамы, – иск 50-70 к. По ошибке или в форме кражи увозят копну сена или ржи, – иск 2-5 р. Сломал межу, поломал ростки, – иск 2-3 р., причем крестьянин просит попятить межу на ступень. Пастух, который пасет стадо по 20 к. с головы овцы или теленка, жалуется, что ему не заплатил кто 20 к., кто 40 к., кто 60 к., кто 80 к. и т. д. Перебита нога у племенной гусыни. Ее зарезали и съели. Как будто, вещь простая, но хозяин раздражен, хозяйка чуть не со слезами на глазах заявляет о том, что убита гусыня и с неподдельной грустью говорит: чем же я буду теперь подати платить, гусынька-то была хороша, по 15 яиц несла и все высиживала. Разбузовала кладушку корова, не выдержал хозяин, хлоп ее колом, и пошла кособокой с перебитым ребром домой; там целое несчастье и долго горюет хозяин семьи, плачет мать, приуныли дети. Идут в волостное правление жаловаться, один о том, что разбузована кладушка, вытащены 5-6 снопов, а он хотел оставить ее на год, а раз вынуты снопы, на год нельзя оставить. Другой жалуется на то, что убита корова, и дрожащим от слез голосом говорит: чудная была матушка-животинка и молоко хорошее давала, а ни што во время и т. д. [Так в тексте.] И вот таких-то дел, по-видимому самых простых, в волостном суде 70-80 %. … Нам, старшинам и волостным судьям, приходится терпеливо и участно выслушивать все эти истории, мы уж освоились с этим, а история ведь не так