У Олешки слипались глаза, сбитые ноги саднили, а в животе урчало от голода. Однако княжич не показывал вида. Воспользовавшись краткой передышкой, привалился к покрытому мхом огромному валуну. И ухнул в забытье…
Сборы были недолги. Санко велел взять только плащ и смену крепкой одёжи. Да ремней и верёвок про запас. Княжич ещё сунул за голенище нож.
Перебирая пожитки, росс наткнулся на добротный кожаный чехол19, подаренный отцом. Осмотрев друга, проворчал:
– У тебя ж под сермягой нет ничего, – и сунул её славону. Тот ломаться не стал, лишь благодарно кивнул.
Припасы учителя Санко трогать не захотел:
– И так прокормимся, – уверенно заявил он. – А там, дивись, и до людей выйдем. – И, видя сомнения княжича, пояснил: – С набитым брюхом топать тяжко.
– С пустым не легче! – возразил Олешка и, буркнув: «Сам потащу!», отсыпал себе в мешок сухарей и сушёного мяса.
– Готов? – спросил, наконец, Санко. – Пошли, чи шо…
Княжич в последний раз оглянул крохотное становище: кони, пофыркивая, спали у низкорослой осинки, к которой их привязали на ночь; у затухающего костра сонно ворочался Арборис. Мирно так, безмятежно.
А их что ждёт впереди?
Росс вздохнул и шагнул в темноту. Как в омут головой.
Пуща встретила могильной сыростью и безмолвием. Палая листва чавкала под ногами. Мохнатые ветви скрюченными лишайными пальцами норовили сбить шапку или сорвать с шеи платок. А потерпев неудачу, разочарованно хлопали в ладоши, отчего сочившаяся по коре вода разлеталась окрест чёрными брызгами.
В мутном лунном отсвете меж стволов клубилась такая же чёрная мара20. Но почему-то ничуть не страшная.
Санко торопил. До зорьки он хотел отойти подальше от стоянки.
Чтобы сбить преследователя с толку, беглецы устремились к полуночи. Рассудили так: Арборис решит, что они двинули домой, и прежде всего будет искать их к югу. А когда поймёт ошибку, друзья успеют сделать круг и затеряются в здешней глухомани – ищи-свищи!
Славон пёр напролом, не выбирая дороги. Мальчики то увязали в колючих кустах, то срывались по склонам буераков, то продирались через скользкие ото мхов ветровалы.
Под утро Санко наткнулся на звериную тропу, которая и вывела усталых путников на плешивый холмик посреди бескрайних лесных просторов.
– Эй, вставай! Ранёхо устроился. Я клёвую заманку нашёл – там отоспимся, – Санко растолкал княжича.
Олешка с трудом продрал глаза – неужели заснул?
Солнце поднялось, но висело низко.
«Здравствуй, Дарбог Варожич! Как я рад, что ты вернулся…», росс упал на колени и подставил лицо светилу, кожей ощутив слабое, по-весеннему нерешительное тепло. Эх, хорошо! Словно и не было этого ночного перехода.
Санко хмыкнул, однако повторил за дружком нехитрый обряд. Но долго засиживаться не стал:
– Айда покажу!
Стараясь