А следом Олешка услышал треск ломающихся кустов.
Внезапная догадка озарила княжича. Он вытянулся в струнку и издал длинную ликующую трель!
Полуночные горы,
Месяц Вьюг и Стужи
Сонную тишину зимнего леса спугнул лёгкий хруст приминаемого снега. От неожиданности старая ель уронила с ветки серебристую крошку. На звериную тропу лаской вынырнул мальчик и быстро зашагал вниз по склону неглубокого овражка.
Одет он был простенько: куцая сермяжка2, перехваченная на поясе обычной верёвкой, из-за которой торчал топорик; стёганые порты; на ногах – поршни3 из толстой кожи поверх намотанных до колен онучей4. Лицо по самые глаза укрывал широкий шерстяной платок, завязанный крепким узлом за спиной, под небольшим заплечным мешком. Просторная меховая шапка от быстрой ходьбы то и дело сползала набок, выпрастывая взмокшие каштановые кудри.
Юный странник шёл уверенно, не останавливаясь. И почти не обращая внимания на отчётливые отпечатки конских копыт, плотно утоптавших стёжку.
Всадники проехали здесь не дале как сегодня утром. А то и позже. Собиравшаяся, но так и не разродившаяся метель не успела завьюжить тропу, и мальчуган в мыслях возносил хвалу ветреному богу Стрыю. За то, что не позволил разгуляться злобному Вихорю.
Впрочем, выследить верховых, судя по всему, ему не составило бы труда и в пургу. Время от времени он чуть замедлял шаг, присматриваясь то к сломанной ветке на кустике бузины, то к содранной коре на стволе молодой осины.
Овражек мало-помалу превратился в узкое, заросшее стлаником ущелье. Тусклое закатное солнце некоторое время ещё озаряло спину паренька, но вскоре дневному светилу это наскучило, и оно спряталось за гору. И без того сумрачная теснина погрузилась во тьму.
Стёжка виляла меж деревьев, перескакивая с одного косогора на другой, то взбираясь вверх, то стремительно падая вниз, и, наконец, вывела путника на неширокую поляну.
Здесь его внимание привлекло грязное пятно, зиявшее на снегу у края кулижки, под раскидистым дубом. Подойдя ближе, он увидел свежее кострище. Под слоем пепла нашлись тлеющие угольки. Оглядевшись, пришелец обнаружил неподалёку кучку хвороста и несколько коротких, но толстых брёвен.
Вскоре по синим сугробам вокруг запрыгали багровые отсверки.
Парнишка скинул рукавицы и протянул ладони к огню, отогревая озябшие пальцы. Потом снял с плеч мешок, неторопливо развязал и извлёк из него лепёшку и большую луковицу. Тихонько прошептал положенный наговор и принялся за неспешную трапезу.
Покончив с едой, так же степенно и основательно обустроил себе место для ночлега: расчистил снег у костра, устлал промёрзшую землю пахучим лапником, а сверху из еловых веток возвёл шалашик. Затем сильнее распалил огонь и, слегка обтесав найденные брёвнышки, положил их так, что образовавшаяся стеночка направила жар от пламени внутрь нехитрого убежища.
Закутавшись