Олешка некоторое время приходил в себя, оцепенело разглядывая спину удалявшегося Арбориса и не зная, что ответить, как поступить.
Первым не выдержал Ветерок. Не чувствуя руку седока, он мотнул мордой, громко фыркнул и поплёлся за Скором и Бурнаком.
Ветер стих так же нежданно, как и поднялся. Росса окутала смятенная тишина. Сквозь неё до слуха княжича доносились монотонные чавкающие звуки – от конских копыт, мягко ступавших по снежному крошеву вперемешку с непривычно жёлтой грязью.
Тропа становилась всё более широкой и набитой. Чем ниже они спускались в долину, тем ощутимее чувствовался запах весны. Пихты и ёлки сменились буковыми рощами. Набухшие почки источали дурманящий аромат, от которого кружилась голова.
Княжич ехал как во сне, бросив повод и полностью доверившись Ветерку.
Он ничего не понимал и оттого злился. Добрый и весёлый учитель в одночасье превратился почти во врага. Или даже хуже. С врагом-то ясно, а тут… Варок, вразуми!
Ведь ладили они неплохо. Арборис ни словом, ни делом не попрекнул Олешку. Будто и не было ничего постыдного там, в обители. Да и вообще, старался не напоминать россу об Академии…
И то хорошо: наконец, замолчал и не докучал разговорами.
Однако собраться с мыслями княжич никак не мог. Внутри клокотало.
Олешка аж вспотел от переполнявших его чувств: утёр рукавом лоб, распахнул тулупчик. Глубоко вздохнул.
Ударивший в грудь сырой воздух окатил ознобом. Отрезвил.
Нет, хватит! Он и так завсегда попадает впросак. Прежде чем что-то предпринять, надо всё хорошенько обдумать. Да и вызнать кое-чего не мешает. Но это уж – как получится…
В полдень путники, миновав густые заросли лещины, выехали на небольшую опушку. Неподалёку весело журчал ручей.
– Привал! – скомандовал Арборис.
Олешка с облегчением покинул седло.
Разминая затёкшие ноги, прогулялся по полянке.
Здесь уже почти не осталось снега: лишь несколько почерневших сугробов виднелось среди высокой сухой травы. Ближний лесок зыбился в прозрачном мареве, поднимавшемся от нагретой земли.
Хорошо-то как!
И как удивительно! Ещё день назад они взбирались на безымянный кряж по пояс в снегу, а тут, в долине, вовсю царствовала весна. Порхали редкие крапивницы. Подлесье синим ковром устилали подснежники. Несмело покрикивали птицы. Озабоченно гудел шмель…
Олешка скинул жаркие сапожки, шапку, тулупчик, и помчался босиком, разметав руки и подставив лицо солнцу. Варок! Всё будет хорошо! Правда?
Захотелось пить, и княжич, раздвигая пожухшие стебли, пошёл на звук урчащей воды.
– Постой! – окликнул его Арборис. Он бросил дорожные мешки, из которых доставал припасы, костровую утварь, и подступил к мальчику. Слегка замялся.
– На, возьми, – ухватив руку росса, что-то вложил в неё. Какую-то деревянную безделушку. – Санко просил тебе отдать, а мне всё