– Все! – глухо говорит Утесов. – Убью!
– Меня? – вздрагивает Дита.
– Его! – Утесов устремляется к двери.
Дита грудью перекрывает ему дорогу:
– Папа! Не надо, папочка!
Елена тоже останавливает мужа:
– Лёдя, не пори горячку! Позвони ему, договорись о встрече… – И не удерживается от шпильки. – Надеюсь, вы с ним сумеете объясниться… два сапога – пара!
– Что ты имеешь в виду? – немедля переключается Утесов.
Елена ему не отвечает, а приказывает дочери:
– Иди к себе!
– Но мама… Но папа же…
– Я сказала, иди!
Дита удрученно покидает комнату. Утесов набирает номер телефона, слушает короткие гудки, бросает трубку, снова набирает номер и снова швыряет трубку:
– Ну, конечно! Не опомнился от одного свидания – уже назначает другое!
В третий раз набрать номер он не успевает – телефон звонит сам.
– Алло! Ах, это ты!!! – прикрыв рукой трубку, Утесов сообщает Елене: – Это он! – И продолжает в трубку: – Ты еще имеешь наглость звонить?! Что?.. Да плевать мне, кто тебе сейчас звонил… Это я тебе, гаду, звоню, чтобы… Идешь ко мне?.. Нет, это я иду к тебе! Нет, это у меня нет сил терпеть! Ладно… Черт с тобой… Встретимся на Дворцовой!
Утесов и Дунаевский встречаются на пустынной вечерней Дворцовой площади. Дунаевский радостно кричит еще издалека:
– Лёдя! Ты себе не представляешь…
– Да! – обрывает его Утесов. – Я не представляю, как ты смеешь совращать мою дочь!
Дунаевский меняется в лице:
– Ты… здоров?
– Я-то здоров, а вот ты сейчас будешь очень болен!
Утесов хватает Дунаевский за грудки, тот с трудом вырывается.
– Спокойно, старый одесский драчун! Дай обвиняемому хотя бы последнее слово!
– Говори! Но оно действительно будет последним в твоей жизни!
– Я встретил Диту на Невском, случайно. Она сказала, что любит мороженое, я повел ее в кафе «Норд», а потом отвез домой на такси. Она тебе это сказала?
– Сказала! Но еще она сообщила, что любит тебя!
Дунаевский не без удовольствия улыбается:
– Приятно слышать…
Утесов опять лезет на него с кулаками, Дунаевский опять отскакивает:
– Уймись, псих! Мне-то она про любовь ничего не сказала! А если б сказала, я б ее отшлепал по одному месту!
– Точно? – сомневается Утесов.
Дунаевский говорит с максимальной проникновенностью:
– Лёдя, я, конечно, не монах, но – дочь друга и вообще малолетка…
Утесов расплывается в облегченной улыбке:
– Вот дура!
– Вся в отца! Ты в ее семнадцать лет чуть вообще не женился…
– А в восемнадцать я женился вообще! – Утесов сокрушенно умолкает.
Дунаевский восклицает:
– Заморочил ты мне голову своим бредом! А я чего к тебе шел? Мне позвонил начальник управления кинематографии…
– Сам Шумяцкий?!
– Сам! Он был на «Музыкальном магазине» и родил идею. Снять кинофильм на основе