– Это твоя мечта, – повернулся Катулл Александрович к Петру Петровичу и вынул из мешка небольшой блокнот. – Это твоя звёздная роль, твой шанс быть услышанным, твоя возможность заявить миру о себе.
– Это твоя мечта, – сказал Катулл Александрович Михаилу Ивановичу, доставая спальный мешок. – Стань же наследником Торо, отринь от себя материальные блага ради необыкновенного и живительного опыта.
– Это твоя мечта, – Катулл Александрович вынул пёструю шляпу и протянул её Алексею Дмитриевичу. – Твой пропуск в мир смеха и сатиры, в свистопляску жизни.
– Теперь вы можете стать теми, кем по-настоящему хотите стать, – сказал Катулл Александрович алкашам. – Главное – начать, сделать пусть и маленький, но шаг. И не останавливаться, шагать, и шагать, а если придётся, то ползти, по миллиметру, но вперёд. Только так вы сможете оправдать своё существование. Представьте, что каждый ваш день ничем не отличается от предыдущего, что вы не перебрасываете ниточку из дня вчерашнего в день грядущий. Ваша жизнь – набор слайдов, разрозненных частиц, ничем между собой не связанных и не приходящих в движение. Только эта ниточка, связывающая ваши дни, может превратить отдельные слайды в красочный фильм с завязкой, развитием действия, кульминацией, развязкой и даже эпилогом.
Алкаши восторженно слушали своего друга. Позже, когда Катулл Александрович станет персонажем литературного произведения, критики назовут эту речь «первой речью Катулла Александровича». Несчастные литературоведы во главе с марокканским учёным Гришей Батраком станут растаскивать речь на цитаты, препарировать её, вычленяя постулаты, систематизировать образы, приписывать герою непонятную теорию, искать его прототипов и двойников. Катулл Александрович, читая различные исследования, от души смеялся и вырезал из публикаций отдельные, наиболее смехотворные и нелепые, предположения литературоведов. Он даже хотел вступить в переписку с ними, но посчитал, что на это потребуется слишком много времени, а время Катулла Александровича ценится сейчас на вес золота.
Катулл Александрович превратил стекляшку в уличный клуб. Алкаши стали меньше тратиться на квинтэссенцию философии – так они называли любимую выпивку – и проводить больше времени за полезными делами. Продавщица Валентина Петровна горевала, что по утрам магазин иногда пустовал, что её верные посетители всё чаще и чаще собирались сразу у зелёного заборчика, не заглядывая к ней. Иногда, если других клиентов не было, она выходила к нашим алкашам и молча слушала их разговоры. Валентина Петровна не понимала и половины из того, что говорили алкаши, которые выражались как-то уж очень мудрёно. Продавщица чувствовала, что это очень умные, образованные люди, но больше всех ей импонировал Катулл Александрович. В нём, казалось ей, соединились воедино все те