– Хочется, – а не получаецца-а!
Здесь:
– Даже попытаться увидеть истину Художественности – не желают:
– Солженицын, – Борис Парамонов колеблется, да, вроде того, что что-то есть, но приглядеться не удается.
Конкретно, Гамлет потому и ходит с прижатой ладонью ко лбу – пусть и только в воображении зрителей, – что догадался:
– Муж его матери – это и есть его настоящий отец, – но как это может быть? – задает тот же вопрос, как и Ромео, уже понявший намек истины.
Существуют шифрованные сочинения Шекспира – говорят – где – так и говорят:
– Уже есть вся правда, – но!
Ничего другого, кроме того, что сказал я там быть зашифровано не может. Вот я сказал, что отец Гамлета прячется не там-тамтамтам, за горами и долами в виде Призрака, – а:
– Является просто-напросто мужем своей жены в роли своего брата, которого за-благополучно грохнул, как раз за настоящие рамон-тические отношения с мамой Гамлета.
Вывод:
– Да, Гамлету надо думать, но уже только о том:
– Чей, собственно, он сыночек таперь?
Мама – допустим – та же, но папа, скорее всего, другой. И зритель вполне может думать:
– Вот тот, который есть на сцене – тот и отец, – но:
– Только по понедельникам, средам и пятницам, – по вторникам, четвергам и субботам, – если она в этом месяце нерабочая, – другой.
В воскресенье? Как раз день, так скать:
– Открытых дверей! – заходите, гости дорогие, зрители, вы этим папой сёдня и будете.
Вовочка:
– А кто нет? Самим Гамлетом можно?
– Извольте, мил херц.
Если сможете опередить царя Агриппу, который – авось – до сих пор на эту сцену жизни так и не за-карабкался.
Следовательно, люди – как царь Агриппа – веками хотят понять, что тут всё-таки происходит, а Борис Парамонов почему-то надеется, что Солженицын чего-то только сють-сють недопонял, – тогда как он не только не начинал, но и бежит в совсем другую сторону, – и более того:
– Наполовину нарочно. – Ибо умнее Эйнштейна быть всё равно не получится – будем против.
Хотя поверить не могут именно в такую простую вещь, – как:
– Людям! – и такое счастье, да не может этого быть никогда.
Ромео наоборот:
– Не может быть такого несчастья для человека, как потеря Джульетты навсегда, – и:
– Отгадал эту загадку Сфинкса, что – для разнообразия – Остап и Тарас Бульбы
поменялись местами в тюрьме!
– Зачем?
– Вот именно за тем, что это возможно. Об этом и весь Тарас Бульба Гоголя.
Как и Ромео и Джульетта Шекспира о том, что Джульетта не умерла.
Печаль этой повести в том, что мало кто сие раскумекал.
Можно думать, что понять Повести Белкина Пушкина настолько труднее Шекспира, что и вообще почти невозможно, – но:
– Это только при условии, что суть происходящего