С прискорбием забрав свои новые, еще более уродские очки, я не успел обрадоваться ни тому, что более-менее четко вижу, ни тому, что чертова погода, наконец, определилась – остановилась на несильном морозе и минимальном присутствии снега, – а все потому, что мой лучший друг слег в постель еле живой.
В этот момент настал мой черед надевать на голову нимб и сутками сидеть у постели.
Элайз, безвылазно сидящий дома, умудрился заболеть так, что за его жизнь на полном серьезе было страшно. Температура не спадала от слова совсем, а кашель забивал его так, что он задыхался до лица багрового цвета. Но – что бесило меня без меры – даже в таком состоянии он все норовил встать. На это даже Оллфорд уже по-настоящему злился, и мой друг перестал рыпаться, только когда его драгоценный муженек на него наорал, да так, что даже меня передернуло. Слезы и шмыгание носом Клемэнта последующие два часа никому, конечно, радости не добавляли, но ничего не поделаешь, если этот человек понимает, только когда на него орут.
Находясь на втором этаже, подальше от благоверного, которого не дайте боги заразить, помрет сразу, Элайз либо кашлял, как умирающий от рака легких, либо ныл. Я искреннее надеюсь, что когда-нибудь он простит мне ту затрещину, которую я ему влепил, чтобы он успокоился наконец.
Круговорот ударов по лицу в нашей семье, не иначе.
Нервная система у Элайза пошла ко всем чертям за прошедшие полтора года. Он постоянно в слезах. По поводу, без – неважно. Без преувеличения. Постоянно. Уже даже меня, с моим бесконечным терпением в его отношении, это просто выбешивает. Моет посуду – ревет. Готовит есть – ревет. Идет домой из магазина – даже на гребаной улице, и то ревет. Его может расстроить все на свете. Грустные фильмы, а уж тем более выпуски новостей этому человеку вообще теперь смотреть противопоказано. Да черт с этим, однажды он уронил тарелку и ревел три часа. Из-за разбившейся тарелки. Ну или не из-за нее вовсе. Но факт – в тренде не идиотизм, в тренде бесконечные сопли. Я уже смотреть на это не в силах. Но и как-то исправить не в моих силах тоже. Он противится любой помощи, а помочь человеку, который этого не хочет, абсолютно невозможно. «Я сильный, я справлюсь, он мой муж, моя ответственность». Идиот.
Я три дня сидел у его кровати, боясь отойти, как никогда в эти бесконечные часы понимая отца, пусть и не всецело. У Элайза банальная простуда, она отступит рано или поздно, а вот я… моя болезнь никуда не уйдет, и отец это знает. Ему столько раз предлагали меня умертвить, что порой мне кажется, будто он боролся за мою жизнь из чистого упрямства. В конце концов, у него был Армин, неродной, но здоровый и любящий сын. А кто я? Неблагодарный урод, жизнь которого стоит миллионы в год.
Поглощенный чувством вины и горем за самого дорогого в этом мире человека, я сидел у постели второго самого дорогого человека, то отгоняя от него кошмары, то накачивая его бренное тело лекарствами и едой.