– Блять, ты не Малыгин! Братва, атас! Атас! – голова скрылась за стенкой.
Даниил повёл винтовку по правой стороне стойл, откуда высунулась голова. К нему приближалось что-то шебаршащееся, отчего лошади подпрыгивали вверх. С левого фланга от Даниила тоже побежали какие-то шорохи, давящие протухшее сено и овёс. Лошади стали грузно ржать. Винтовка заходила ходуном из стороны в сторону, ноги сами стали потихоньку отступать, пытаясь выцепить ещё пару метров для защиты от внезапного нападения.
– Ыаааааа, блять! – с треском развалилась самодельная дверца стойла, и из-под морды лошади на Даниила выпрыгнул анархист в одних трусах и с лопатой наперевес. Отведя лопату за правое плечо, он заходил в оборот, с которого планировал снести Даниилу голову. От напряжения обделав портки, анархист направил лопату прямо в цель.
Даниил, борясь с удушающими его запахами конюшни и внезапностью нападения, успел лишь пригнуться, отчего летящая лопата лишь черканула спину его шинели черенком и влетела заточенным лезвием в ягодицу стоявшей за Даниилом кобылы.
– Ой, Ладонька, прости дуракааааа! – замялся анархист и получил прикладом по зубам.
Ладонька, пытаясь стряхнуть со своего зада лопату, билась копытами и боками о стенки стойла. Вагон затрещал, вместе с пострадавшей стали биться о стенки и другие лошади, до этого наблюдавшие развернувшуюся битву. Ворота стойла Ладоньки вылетели от прямого попадания её копыт, чуть не снеся Даниила. Комсомолец, отшатнувшись от пролетающих брусков разваливающейся конюшни, отошёл ещё ближе к дверям.
Почуяв окровавленным задом свободу, кобыла всё сильнее начала стряхивать с себя впившуюся намертво лопату, чей черенок петлял из стороны в сторону, постукивая по деревянным стенкам. Ладонька уже не ржала, а выла, врезаясь боками в стойла других лошадей в поисках поддержки. Затем, окончательно отчаявшись, лошадь стала хаотично скакать по вагону, сметая за собой вёдра, стойла и других лошадей. Но с последним прыжком Ладоньки пол не выдержал свалившейся на него ноши, доски заскрипели и стали проваливаться, улетая в пустоту под вагоном, разбиваясь там о шпалы. Ладонька скакала уже по уносящимся вниз доскам, стараясь выкарабкаться на твёрдую поверхность, но за новыми её попытками всё больше пространства вагона начинало скатываться в пустоту. Оступившись, она кувыркнулась через правый бок и полетела на шпалы в дымке своей огромной гривы.
– Игогогогогогогоого, – на прощание проржала Ладонька, и вагон тряхнуло от катящейся по шпалам переминающейся в фарш туши.
Пол всего вагона заходил ходуном. Лошади вырывались из своих загонов, разнося всё на своём пути в щепки. Между копыт кубарем летал рыжий анархист в обнимку с жеребёнком, спасая того от безумно скачущих по вагону