Глаза Романа опять загорелись голубым светом.
– Я таки вынес для тебя кое-что, – сказал Вознесенский и от гордости за свою ловкость усмехнулся. – Кстати, новенький в обморок упал.
Роман кинулся обнимать и целовать Вознесенского в обе щеки.
– Господи, Рома-а-а, фу. Ты хоть услышал, что я сказал?
– Давай сюда. Так. А теперь выйди. Хорошо?
Он прижал контейнер к телу.
– И… И. И. И, – он вскочил и заметался по гаражу. – И… Вот! – он дал другу в руки радио. – Включи музыку! – заорал он, беспокоясь, чтобы Вознесенский не слышал чавканье. Роман стеснялся и стыдился своих желаний.
Так Саша оказался на улице. А водитель остался в гараже наедине с нечеловеческим голодом.
Кровь стекала по его подбородку. Он едва-едва чувствовал вкус.
Если бы Роман ел живых людей, то ощущал бы себя лучше, полнее, поглощая не только мясо, но и человеческую суть. А так рацион получался однобоким: он набивал желудок крадеными органами, избегая касаний со знакомыми, друзьями и коллегами. Жизнь в обществе была для него испытанием, словно поход в ресторан, когда сидишь на жёсткой диете. Роман бы сорвался. От касаний ему могло снести крышу. Поэтому он уже почти год носил перчатки.
Парень вытер лицо влажными салфетками.
На улице тихо играла музыка.
Роман открыл дверь гаража, на него сразу вместе с холодным воздухом пахну́ло дымом.
– Ты что, куришь там?
Зажигалок, спичек, окурков и всего горящего Роман боялся.
– Тяжелая смена… – Саша затянулся, и кончик сигареты стал тлеть ярче.
– Ты же бросил, – водитель улыбнулся. Он скрестил руки на груди и довольный оперся о дверной косяк.
– А попробуй тут не закури! – рявкнул Вознесенский. – Я ж переживаю за твои сверкающие глазки. Ты, говорю, услышал, что я сказал? Санитар отключился.
От света фонарей казалось, что золотистые волосы Саши светились.
Роман усмехнулся, хоть его и задело сказанное.
– Я был голоден, – Он глубоко вдохнул задымленный воздух, обнимая себя руками. – Музыку можно было бы выключить, – добавил водитель. – Теперь мне неудобно перекрикивать.
– Господи, то погромче, то выруби. Бешеный, – проворчал себе под нос Саша и поставил радио на землю.
– Санитар первый подошел. За руку меня взял… А я без перчаток был!
– Ой, у тебя всегда так, – пусть Вознесенский и говорил шутя, Роману было неприятно. Саша стал думать, как перевести разговор в шутку. – Но зато ты посмотри какой милый парень! Может, тебе за ним приударить? Он тебя взбодрит, – Вознесенский слегка подтолкнул друга в плечо, и они засмеялись.
– Да нет, как-то не хочется, – их разговор, наконец, приобрёл лёгкую и непринуждённую окраску. –