– Вот ещё! – буркнула тварь. – Я там по очистке главный и никакой вам не директор здесь! Я – уполномоченный!
– Да вы не стесняйтесь, – широко улыбнулся Чечкин и протянул руку. – И давайте знакомиться, что ли. Не тварью же вас называть. Василий, из Питера.
– Я… Иван Степаныч из… Какое вам дело?! Понаехали тут!
– Вот и славно, столица! Поздоровайтесь, коллеги.
Барон высокомерно поприветствовал кивком, а Зет обслюнявила чиновника шершавым языком. Того чуть не стошнило. «Буфетчица» под шумок ретировалась обратно в будку и посылала очевидные флюиды Филе. Чечкин победоносно взирал на команду. Предприятие состоялось! А ещё… Никто и не заметил, кроме него: перед тем как раствориться в воздухе, дедушка Пихто одобрительно подмигнул Василию… Большие перспективы обещал этот знак.
Курс второй
Исходная вероятность
Кейс восемнадцатый.
Потенциал в пассиве
Чечкин умер от хот-дога в сорок четыре. Как умер (и умер ли?) его отец – не знал. Замёрз или замёрзнет. Бабушка умерла от вороха диагнозов в девяносто три. Дед погнался за петухом в восемьдесят семь, упал и больше не встал. Дядя пока не умер. Зря. Сильный и весёлый. В шестьдесят два разбил паралич. Видеть сильного и весёлого человека в памперсе – та ещё мотивация. Умер школьный друг – убили в Донбассе. Умер второй школьный друг – спился в Норильске. Умерла школьная любовь: стала проституткой, не дала. Или наоборот: не дала и стала проституткой. Не умер гнида-шеф, из-за которого он бросил журналистику, подался в пиарщики. За семьдесят. Может, и хорошо, что не умер. В конце концов, его гадство сделало Чечкина успешным. Кто-то ещё умер. Кто-то ещё не умер. Кто-то пока не умер. Всех не упомнишь.
Бытие барона повеселее. Умер на сцене, как подобает. Ну, не совсем как подобает, и не совсем на сцене. Отмечали шестидесятилетие. Филя принял лишку, нарядился в чужой костюм герцога – главного героя и свалился в оркестровую яму. Шея неудачно хрустнула. До больницы именинника не довезли… До того умер старший брат от неизвестной болезни – был медиком в Красном Кресте. Родители умерли задолго до того, как потеряли обоих сыновей. Отец умер бурно, раскроив кулаками череп штрейкбрехеру (но тот успел пырнуть в печень). Пьяненький. Не дошёл с заводской стачки. Сорок пять. Мама умерла тихо, на три года пережив мужа. Не проснулась. «Эмоциональное истощение», – сказали. Тётка взяла опеку над племянником. Умерла в девяносто ровно: перепутала на радостях БАДы с таблетками от давления. Самоусыпилась. Филя убивался. Любил тётю и искренне желал передóхнуть всем её недругам. Но из недругов