– Послушай, дровосек! – проскрипела старуха. – Ты уже однажды испытал моё терпение. На этот раз всё закончится по-другому. Я тебя просто убью, – будто в подтверждение своих слов старуха провела ногтями по подлокотнику и оставила на нём свежие борозды, – а могу взять и отпустить. Просто ответь, что ты слышал?
– И ты меня сразу отпустишь?
На морщинистом лице отразилось что-то между сожалением и презрением.
– Можешь даже забрать свой возок.
– Ну да, именно в этом и клялась кошка мышке. И какой же из ответов ты сочтёшь за правду? Что-то мне подсказывает, что моя участь уже решена, поэтому скажу, как есть. Я не слышал никаких песен, но, признаюсь, мне хочется жить. Несмотря на полное отсутствие слуха, во мне есть много скрытых качеств, которые могут оказаться тебе полезными. Поэтому если мне не удалось убедить тебя, что я действительно не слышал никакого пения, а в подземелье оказался исключительно из-за своего любопытства и глупости, то, прежде чем ты решишь меня прикончить, подумай, как можно использовать мои способности.
– И что же это за способности? Дай догадаюсь. О, ты умеешь рубить деревья!
– А разве этого мало? Я заметил, что та женщина… Кстати, кто она? Да неважно! Та женщина нуждается в постоянной подпитке от сока деревьев. Но, прости, что это за чахлые кусты, которые дают ей тролли? С такой кормёжкой она долго не протянет. Ей нужны нормальные берёзы, в которых скопились вёдра сока.
Плим замолчал. Он уже аплодировал себе: «Молодец! Ты её убедил. Ты смог уйти от ответа и отыграл свою жизнь назад».
Старуха продолжала пристально смотреть на него, но уже без желания сожрать с потрохами.
– У тебя хорошо подвешен язык, но ты предложил мне то, что я и так собиралась у тебя забрать. Дриаде, а именно так зовётся то существо, действительно нужны деревья, но только не их сок. Она высасывает из них жизнь, чтобы жить самой. И ты верно подметил, твоя судьба действительно предрешена. Поэтому запомни – с этого дня, чтобы оставаться живым, ты должен быть мёртвым. Мёртвым для всех, кого любишь, и всех, кто любит тебя. Я рада, что мы так быстро нашли общий язык. Других мне приходилось ломать намного дольше. Но если я узнаю, что ты меня дурачишь, я превращу твою жизнь в череду сожалений, и самым большим из этих сожалений будет то, что сегодня ты попросил меня оставить тебя в живых.
Рисунки аккуратной стопкой лежали на столе. Чем больше Тереция смотрела на портрет человека, похожего на Плима, тем сильнее верила, что всё это неслучайно. С Плимом приключилась беда, и он нуждается в помощи. Своей правдоподобностью рисунки одновременно и пугали, и давали надежду. За всю ночь Тереция так и не сомкнула глаз, пытаясь сложить общую картину из того, что известно, и того, что остаётся загадкой. Заходя в тупик, она смешивала фрагменты мозаики и заново складывала их, всё время начиная