Резкая боль охватывает живот, словно взрывая меня изнутри, и я подпрыгиваю на кровати, успевая напоследок увидеть пряди белых волос и услышать хриплый смех. Я с трудом начинаю дышать, как будто мои лёгкие кто-то зажал в кулаке и только сейчас неохотно отпустил. Слезы брызжут из глаз, и я сворачиваюсь калачиком, держась за живот и стараясь укрыться от внешнего мира. Я не понимаю, где Фёдор и почему подо мной не прохладная земля, а тёплая постель, и почему кровь не льётся больше по мне. Разогнуться я не могу ещё долго, превратившись в беззащитного ребёнка и не веря тому, что всё закончилось. Кровь заменили слёзы, и останавливаются они крайне неохотно. Не знаю, сколько я пролежал так, постепенно привыкая заново к жизни. Наконец осознав, что это был сон, я снова плачу, но уже от облегчения. Мне сложно шевелиться, всё тело предательски расслабленно, и, к своему стыду, я чувствую, что мои трусы мокрые. Но подняться и пойти в ванную искупаться и сменить белье я не могу ещё очень долго, а когда бреду туда, держась за стену, мне не дает покоя мысль: как сон может быть таким подробным и долгим? Я прожил там маленькую жизнь, и я отчетливо помню мою поездку на «отдых» и несколько дней в деревеньке. И отчего возникла эта ослепляющая боль в животе, прошедшая спустя несколько секунд после пробуждения? Меня передергивает от воспоминания об ускользающих волосах и её смехе, которые я, видимо, увидел, выныривая изо сна. Я долго сижу в душе, поджав под себя ноги, и, добредя до кровати, забываюсь под утро тяжелым тревожным сном.
Глава 4
Всю неделю я боялся возвращения неправдоподобно реального сна. Меня бросало в дрожь, как только я вспоминал старуху, её ворона или режущего меня Фёдора. При этом внутри снова начинал болеть нервной болью живот, практически чувствуя вспарывающий его нож. Я неохотно приходил домой, спать долго не шёл и ложился только с включенным в коридоре светом. Сколько я себя ни убеждал в том, что не должен думать об избушке в лесу и старой ведьме, у меня это не получалось. Слишком уж жутко правдоподобным был сон. Такое произошло со мной впервые в жизни, хотя кошмары раньше мне, конечно, снились. А когда я всё-таки забывал о приснившемся ужасном сне, в голову лезла та женщина из церкви, которая заставила меня в ужасе бежать. Снова и снова я спрашивал себя: неужели другие не испытывали по отношению к ней ничего подобного? Ведь я там был не один, и её, конечно же, видели если и не все, то большинство. Но все они выглядели абсолютно спокойными и вели себя нормально. Но почему тогда я так среагировал? В конце концов, измучив себя этими вопросами, я для себя решил, что со мной сыграли злую шутку мои расстроенные нервы и игра теней в церкви, а также общая непривычная обстановка. На работе мне тоже было очень некомфортно, навалилась какая-то апатия, и мне приходилось