Фолько: Ну что, отец, когда ты был в Пизе, ты был уже знаком с мамой?
Тициано: Да, мы познакомились сразу после окончания учебы во Флоренции. Она отправилась учиться в Мюнхен в Германию. И как это бывает у молодых пар, мы очень много писали друг другу. В жизни, ты знаешь, всегда много каких-то сложностей – случаются кризисы, взлеты и падения. В общем, в один прекрасный день я понял, что с меня хватит, что так больше продолжаться не может. Заработал денег на билет и отправился в Мюнхен, не сказав ей об этом ни слова. Заработал, кстати, надписывая для одного засранца-антиквара сотни и сотни адресов на письмах, которые он отправлял священникам: «Если у вас есть старые кресла, комоды, банкетки, я обменяю их вам на телевизор…»
Смеется.
Фолько: И ты писал эти письма?
Тициано: Нет, только адреса, которые я выписывал из справочника Курии25. После этого я отправился в Мюнхен, собрался с мужеством и сказал ей: «Или мы будем жить вместе, или нам пора закругляться».
И мы вместе вернулись в Италию. Мама унаследовала от своей бабушки – той, что с Гаити, – два прекрасных кольца девятнадцатого века, все усыпанные изумрудами и рубинами (они до сих пор у нас в семье). Мы отправились с ними в Монте ди Пиета – я был там своим человеком, как ты помнишь, – и заложили их. Нам дали, точно не помню, 50.000 лир – одним словом, кучу денег, – и мы через одного знакомого механика купили Фиат 500, так называемый «Тополино»26. Мама стащила из дома два матраса, мы их загрузили в машину вместе с гитарой и книгами, по которым я писал дипломную, и отправились к морю, в Марина ди Масса! Как водится, удача сопутствовала нам. Мы познакомились с семьей мраморщиков. У них был пустой домишко, который они обычно сдавали рыбакам, посреди поля с помидорами. И они предложили его нам. Две комнатки и кухня, море в трех километрах от нас, в то время еще дикий пляж – сказка! И мы купались там каждый день, матрасы кидали прямо на землю. На «Тополино» мы прошерстили всю местность и собрали на пляже камни и останки кораблей, вынесенные на сушу волнами. Из всего этого мы соорудили два стола и два книжных стеллажа для моих книг. И я строчил свою дипломную на печатной машинке Lettera 22.
Фолько: И получил за нее высший бал.
Тициано: Да, и диплом с отличием. Абсолютная, потрясающе написанная ахинея! Для меня диплом и окончание университета не значили ничего, это было всего лишь начало. Надо было придумывать, как добывать для нас средства к существованию. Я не хотел работать, как все остальные, мне хотелось заняться чем-то абсолютно другим, я хотел учиться дальше. Мы купили пухлый том Юнеско с реестром всех университетов мира от Тимбукту до Кембриджа, и с помощью мамы – над этим трудилась именно она, потому как говорил я по-английски очень плохо, а писал еще хуже, – я разослал по всему миру десятки писем с моим резюме и запросом о получении стипендии. Единственным ответившим университетом был университет Лидс в Йоркшире. Божья матерь, мы были на седьмом небе! Они оплачивали