Как я уже сказал, это было время деколонизации. Задумайся, что это значило! Когда Рузвельт и Черчилль встречались на Ньюфаундленде20, Черчилль всеми силами старался убедить Рузвельта вступить в войну, а тот и знать об этом не хотел. В конце концов Рузвельт согласился, вынудив при этом Черчилля подписать поправку о том, что если Америка вступит в войну в качестве союзника Великобритании против нацистов, то в конце войны Великобритания откажется от всех своих колоний. Черчилль подписал и глазом не моргнув, но, конечно, в глубине души не собирался делать ничего подобного. Но История рассудила иным образом.
Именно мое поколение всячески способствовало концу Британской империи, да и колониализма в целом. Колонии освобождались одна за другой: голландские, французские, но, прежде всего, британские. Черт, да ты только представь себе! В мире свершались глобальные социальные перевороты. И это еще больше укрепляло нашу веру в то, что если знать материю, правила истории, то можно повлиять на эти новые возникающие общества, сделать из них общества более справедливые, прогрессивные, современные, более социалистические в конце концов, в смысле большего равноправия и меньшей несправедливости.
Какие же происходили события, Фолько! Обо всех ты знать не можешь, но среди них были такие, которые просто нельзя не знать. Например, огромный скандал во Франции, в который были вовлечены такие авторы, как Анри Аллег21, написавший очень популярную книгу-расследование «Допрос», из которой на свет божий появилась правда о том, что французы пытали повстанцев Фронта национального освобождения Алжира. Из-за этого алжирцы устраивали «террористические акты» (тогда такое понятие было еще не в ходу): они подкладывали бомбы в парижские кафе. Это была война. Всплыли свидетельства ужасных пыток, которые совершали убийцы под командованием французского генерала Массу. Франция была взбудоражена и, к своей чести, под напором интеллектуалов вроде Камю22 и других, приняла решение о возвращении Алжиру независимости.
Фолько: Ты идентифицируешь себя с идеями твоего времени. Страны Третьего мира приобретали независимость от колонизаторов, и там, откуда уходили силы Запада, появлялась надежда на создание нового типа общества, новой модели развития, отличной от западной. А Советский Союз не был той страной, где было возможно развитие новой модели?
Тициано: Уже тогда было ясно, что СССР – это безнадежный проект.
Фолько: Уже тогда?
Тициано: Да, ведь в 1956 году на ХХ съезде Партии Советского Союза Хрущёв говорил о преступлениях Сталина. А за этим последовали ввод войск в Венгрию, Чехословакию, возмущения в Восточной Европе. Было очевидно, что Советский Союз не может служить идеалом.
Фолько: А Америка?
Тициано: Америка вообще была обителью зла для таких молодых людей, как я. Ведь они