Беше обвинял в смене номенклатуры белых северян, и есть масса свидетельств, подкрепляющих его позицию. Большинство ранних групп, к которым применялось слово jazz (или jass), состояло из белых музыкантов, и хотя можно с полным правом утверждать, что «джазовая горячка» (jazz craze)[133] была всего лишь историческим моментом, когда белые открыли для себя музыку, которую черные люди играли уже как минимум десятилетие, это никак не повлияет на тот факт, что слово «джаз» институализовалось именно в рамках «горячки белых». В этом смысле оно подобно слову «рок-н-ролл», то есть новому имени, которое маркировало ситуацию, когда белые танцоры освоили существующие черные стили, а не открыли какую-то новую музыку.
Расовый вопрос – очень чувствительная тема, особенно для белых людей, и более всего – в рамках истории американской поп-сцены. Довольно легко сформулировать теорию, согласно которой эволюция популярной музыки с 1890-х гг. всем обязана черным новаторам, в то время как слава и доход в этой сфере достались по большей части белым имитаторам и бизнесменам. Я сам часто развивал эту теорию и буду громогласно отстаивать ее и впредь перед любым оппонентом. Но, как и всякое упрощение, она – лишь часть истории, и более того, в своем нынешнем виде она сама – по большей части конструкт белых комментаторов. Подавляющее большинство людей, определивших границы стилей американской поп-музыки через книги и газетные статьи, через программы радиопередач, через магазины звукозаписи и дискографии, были белыми – какой бы вы ни были расы, они неизбежно повлияли на ваше представление о том, что такое поп-музыка. Этот факт является частью постыдного наследия американского расизма, но это факт. Более того, реакция белой публики и критики также повлияла на саму музыку. У. К. Хэнди[134], «отец блюза», рассказывая в 1920-е гг., как он выработал свой характерный стиль, вспоминал: «Меня всегда восхищали безыскусная форма выражения, те или иные песни и идиомы моего народа, но когда я услышал в небольшом мисиссипском городке группу из трех человек без какого-либо музыкального образования, которые играли странную мелодию, не имевшую конца, и увидел белых танцоров, пляшущих под нее, я разглядел здесь не только эстетическую ценность, но и коммерческие возможности»[135]. Таким образом, деловой инстинкт Хэнди подсказал ему идею популярного стиля, который, будучи основанным на черном фольклоре, сумел бы, тем не менее, преодолеть расовые границы. Когда его блюзовые хиты покорили всю страну, он прикладывал все возможные усилия для того, чтобы их исполняли и записывали не только черные, но и белые артисты, и одним из признаков его успеха был тот факт, что белые танцоры и слушатели полагали блюз новым, а не расовым стилем.
Рок-история ныне рутинно подается в виде нарратива о том, как белые музыканты