– Ой, я как раз на эту тему писала сочинение на экзамене. Мне кажется, Толстой ошибся. Не могла Наташа забросить пение – это было её душевной потребностью! Не могла потерять очарования и перестать следить за собой! Не могла полюбить Пьера, потому что её душу целиком и полностью занимал Андрей Болконский! Откуда взяться широкому размашистому шагу, пренебрежению к светским правилам? Она не могла измениться до такой степени. Мне кажется, с возрастом Наташа стала бы ещё утончённее от пережитых страданий. Я была потрясена представлением Толстого о женщине, как о самке. В ней, в Наташе, была одна душа – никакого животного инстинкта. И куда же потом эта душа исчезла? – горячилась Арина.
– Материнство могло её так преобразить. Посмотри вокруг, какими становятся наши женщины после замужества? Может быть, Толстой прав? – улыбаясь, отвечал Тоха, которого забавляли эмоциональные взрывы слева по борту.
– Нет, нет и нет! Мне такой конец романа не нравится.
Арина снова села, по-турецки скрестив ноги. – Пушкин относился к женщинам лучше. Он и в финале описал Татьяну такой, что её невозможно не любить.
– Так он же поэт! – невольно загораясь, воскликнул Тоха. – Пушкин – фантазер, романтик, а Толстой – проза жизни. Во всяком случае, я с ним согласен: главное в женщине – материнство. И почему, по-твоему, Наташа не могла полюбить Пьера? Он был хорошим, богатым, добрым человеком…
– Она могла выйти за него замуж, но без любви – по дружбе.
– Как ты сказала? По дружбе?
– Я не понимаю, что здесь смешного?
– Арина, мне знакомы два вида брака: по любви и расчёту. Ты для меня открыла новый вид замужества – по дружбе. Интересный вариант…
– Вы всё время надо мной подтруниваете! Всё, что я говорю, вам кажется глупым? – в тоне голоса Арины проступила обида.
– Наоборот. Удивляюсь твоим открытиям, – успокоил её Тоха. – Я лично воспринимаю классику так, как её преподносили в школе. Слушай, зайка, а тебя Ариной назвали случайно не в честь няни Пушкина?
– Нет. Так зовут папину маму, которую он очень любит. Я на неё похожа. До неё в роду не водились золотоволосые. И когда я родилась, бабуня посмотрела на мою голову и сказала: «Чистой воды – сватья Аринушка!» Так и назвали…
Несколько минут лежали молча, думая каждый о своём.
– Вы не скажете, который час? У нас завтра ориентирование, надо выспаться, – выдохнула в темноту Арина.
– Ого, я отлежал руку. Не могу пошевелить пальцами. Ты сама посмотри на часы, – Одинцов перевернулся на спину, разминая занемевшее плечо. Чтобы разглядеть циферблат, девушке пришлось взять кисть его руки и поднести поближе к глазам. От волнения она ничего не видела. Пальцы Анатолия вдруг стиснули её запястье и тотчас, словно по команде, разжались.
– Ничего не видно, – Арина