Делать вид, как посоветовал Ерёмин, не получалось. Арине казалось, что Одинцов перетанцевал уже со всеми туристками, но ни разу не посмотрел в её сторону. Что могло произойти? – недоумевала она. Как Тоха может не замечать её, если днём он постоянно был рядом? А как он смеялся, наблюдая её восторженную реакцию, когда к ней подошла незнакомая старушка с огромным букетом сирени! Когда бабуля ушла, комсомольский секретарь снисходительно объяснил Арине:
– Ты на самом деле подумала, что она из добрых побуждений принесла сирень? Просто ей надо собрать после нас бутылки, вот она и задабривает особо впечатлительных.
Девушка почувствовала себя обнажённой среди людей в шубах. Прикрываясь букетом, розовея лицом, выдала вопрос, не обращаясь ни к кому конкретно: разве не может быть так, что бабушка услышала их смех на поляне, вспомнила молодость, расчувствовалась, наломала сирени и пришла взглянуть на туристов? Команда заводчан полегла со смеху, выслушав её версию. И как в тот момент глянул на гогочущих друзей Тоха!
– Зайка, не слушай! Бабуля действительно просто так, от чистого сердца, нарисовалась со своим букетом. У вас же в Сибири нет сирени? Ей было приятно, посмотреть, как ты радуешься. Мы дурачимся, не обращай внимания.
Арину вся эта сцена основательно смутила. Она доверчиво посмотрела на Тоху и с благодарностью кивнула ему. Но что оказывается? Дежурное участие? Сколько раз Полина советовала ей не баловать людей своими фантазиями, не приукрашивать розами серую данность!
А серая данность как раз в том, что не могла она, Арина Истомина, понравиться такому удивительному человеку. Вот и пожалуйста, он танцует со всеми подряд, забыв о ней окончательно и бесповоротно.
Тоха подошёл только в конце вечера, когда эстрадники объявили последний танец. Молча вывел её в круг и обнял осторожно, нежно, как никто и никогда. Накрыв ладонью её руку, Одинцов держался на расстоянии. Танцевали, не глядя друг на друга. Через пару минут парень шепнул:
– Я хочу тебя украсть…
Не ответила: пропал голос. А он и не ждал голоса. Ему хватило смятенного ответного взгляда. Не произнеся больше ни слова, увлёк девушку в сторону леса. Она шла за ним, не оглядываясь, и Тоха не обернулся, пока не добрались до вершины холма, откуда весь лагерь был виден как на ладони.
– У меня к тебе просьба… – Одинцов стоял так близко к ней, словно снова собирался пригласить на танец. – Повтори то, что ты сделала ночью.
Подавив приступ немоты, она прошептала, заикаясь:
– Ст-тихи?..
– Нет.
– Вы не спали?
– Нет.
Арина беззвучно охнула, сжала ладонями щёки и в следующую секунду метнулась к еле-различимой тропинке. Не видя дороги, она оступилась, и упала бы, наверняка, не подоспей художник.
– Куда ты бежишь?! – Он властно взял